Политические перспективы Дальнего Востока России

Что такое сегодня Дальний Восток для России? Равноправный регион или колония? 

Я склоняюсь к мнению, что всё – таки КОЛОНИЯ. 

   Почему так? Я постараюсь объяснить в цикле статей, где на основании фактического материала показать динамику развития региона, отношение метрополии на протяжении всего исторического периода: от открытия наших земель русскими купцами до сегодняшнего экономического состояния региона. 

Условно разделим историю русского Дальнего Востока на 4 периода: 

  1. Первопроходцы. Создание первых поселений.  Отношение правителей государства Российского к своей восточной окраине.
  2. Неудачи и успехи политики России  в присоединении новых территорий Дальнего Востока.
  3. Экономический скачок в развитии региона (конец XIX, начало XX веков).
  4. Советский период и сегодняшняя действительность.

      И в заключение своего повествования поделюсь своим мнением об упущенных возможностях и дальнейшей перспективе существования Русского Дальнего Востока.   

      Сегодня, хотелось начать мой диалог с визита премьер-министра Российской Федерации В. Путина в КНР, который состоялся 11 октября текущего года. Этот визит косвенно отвечает на вопрос о перспективах развития Дальнего Востока в ближайшее время. Приводится видео интервью нашего премьера с китайскими СМИ, которое в полном объёме не публиковалось в нашей прессе и не транслировалось по нашему телевидению. 

Так все-таки КОЛОНИЯ? 

    Более вероятно превращение Дальнего Востока в кондоминиум Москвы и Пекина. Обе метрополии на сегодняшнем этапе  не заинтересованы в независимом Дальнем Востоке, потому что его существование будет провоцировать конфликт между ними. У Москвы будут основания опасаться, что Дальний Восток политически и экономически будет зависеть от Китая. У Пекина будут основания (хотя, может быть, и менее веские) опасаться обратного. И у обоих будут основания опасаться ориентации такого нового государства на кого-то третьего: Вашингтон, Токио или Сеул.   

     В.В. Путин напомнил всем, что Сибирь и Дальний Восток наши и навсегда нашими останутся. И тем самым в очередной раз позволил подозревать, что это совсем не очевидно и что у самого правительства есть на этот счёт сомнения.   

    Если взглянуть на проблему сохранения России как территориального единства в контексте будущего всех сверхкрупных территориальных государств, то уже вполне становится заметной тенденция дрейфа российского Востока в сторону Китая. Теперь он выходит на передний план в связи с подписанием российско-китайского соглашения о разработке российских недр в расчёте на китайский рынок. Вместе с быстро растущим китайским импортом в Россию и всё более массивным присутствием этнических китайцев на Дальнем Востоке это, кажется, становится всё больше похоже на постепенную интеграцию российского Востока с Китаем или, во всяком случае, с сопредельными районами Китая. 

 

   Физическая непрерывность одной восьмой суши мало что значит сама по себе. Россия слабо интегрирована, и её дальнейшая судьба как единого целого мало очевидна. Не следует думать, что Россия одна оказалась в таком положении. В ходе глобализации геополитическая реконструкция предстоит всему миру и каждому из составляющих его компонентов, особенно крупных. 

    Демографически мощный Китай всегда нависал над пространствами либо совершенно пустыми, либо едва заселёнными монголоидными, то есть расово родственными китайцам, народностями. Использовать эти территории для разгрузки чудовищно перенаселённых равнин империи Хань мешали климатически-почвенные условия, крайне непривычные для ханьских земледельцев, и долгая военно-политическая слабость империи. 

    Колонизация с Запада сдерживалась большей удалённостью собственно России и крепостным правом. Не исключено, что метрополия сама не очень-то хотела активной колонизации Дальнего Востока. Она инстинктивно чувствовала, что чем многочисленнее будет славянское население Дальнего Востока, тем труднее будет удержать его в своей зависимости. Подтверждением является сравнение с историей отделения Северо-Американских Соединённых Штатов (САСШ), как когда-то они назывались. Вряд ли Петербург, в своё время сознательно обдумывал эту параллель, но инстинктивно понимал, что такая опасность существует. 

    Так обстояло дело в эпоху аграрной колонизации. Ситуация изменилась в промышленную эпоху. Тут Китай получил заметное преимущество. Славянское население, оказалось, очень трудно удержать на Дальнем Востоке. Ни льготы, ни принуждение (ГУЛАГ) не помогли. Сейчас все только и говорят об оттоке из этого региона русскоязычного населения, но на самом деле оно обсуждалось ещё в 60-е годы. Между тем использование местных ресурсов для России совершенно необходимо, и они более экономически востребованы в расположенном ближе и перенаселённом Китае, чем центральными и западными районам России, и совершенно не востребованы здесь, на Дальнем Востоке – по причине почти полного отсутствия промышленного производства.   

    Дальний Восток превращается в зону, где составляющие геополитического суверенитета, конституции, собственности и заселения не совпадают. Это не редкий случай. Пояс таких зон проходит через весь земной шар. Сейчас такое несовпадение намечается лучше всего в юго-западных штатах США, быстро заселяемых латиноязычным населением из Мексики и Центральной Америки. То же самое происходит в Западной Европе, оказавшейся под сильным демографическим давлением мусульманского Средиземноморья и Африки. 

    Во всех этих случаях происходящее сопровождается напряжёнными разговорами об угрозе идеологического поглощения и геополитической территориальной аннексии. В старые времена можно было бы с уверенностью сказать, что действительно вслед за заселением неизбежно последует отделение этих территорий от монополии с последующим провозглашением нового государства, которое затем войдёт в орбиту влияния нового более экономически и политически сильного соседа или попросту будет аннексировано им — немного погодя или сразу, как правило, с применением военной силы или с угрозой такого применения. Это было обычным явлением в эпоху, когда между владениями государств не было формальных и непроницаемых границ, а целые народы перемещались по мере необходимости. В новейшей истории такие эпизоды уже довольно редки. Классический пример — Техас, сперва заселявшийся колонистами из САСШ, затем отделившийся от Мексики в качестве независимого государства и, наконец, вступивший в САСШ на правах штата. Можно ли думать, что зоны, возникающие теперь на стыке Юга и Севера, пойдут по пути Техаса? 

    Ясного ответа на этот вопрос нет. Неизвестно заранее, какие веяния окажутся сильнее — тенденция к совмещению функциональной  составляющей или же, наоборот, к их дальнейшему расхождению, что зависит в разной мере от каждой из сторон: суверена, собственников, населения. Их поведение предсказать нелегко. Местный политический и бюрократический конгломерат может (вместе и порознь) тянуть в одну сторону, собственники — в другую, «народ» — в третью. Не следует считать очевидным даже то, что живущие на Дальнем Востоке русские обязательно предпочтут Москву в качестве суверена, а китайцы — Пекин. Не говоря уже о том, что каждая из этих сторон может быть расколота. 

    Реализация техасской схемы также сомнительна в условиях нынешнего мирового порядка. Захват даже предварительно заселённой «своими» территории сейчас крайне затруднён, если возможен вообще. И потому, что гораздо более связанная, чем во времена техасского прецедента-инцидента, глобальная система суверенных государств не допускает того, что было возможно в мире с обширными спорными, ничейными, пустыми и негосударственными территориями: даже очень слабые государства теперь неприкосновенны. И потому, что война перестала быть легетивным инструментом геополитики, почти уже утратив свою моральную ценность для кого бы то ни было, кроме тех, кого теперь все почти единодушно называют террористами. Назвать военные действия антитеррористической операцией — теперь единственная возможность оправдать их, да и то не слишком эффективная, как показали чеченские войны, или иракская компания Буша. И самое главное потому что война стала просто не нужна для достижения тех результатов, которые не могли быть раньше достигнуты без войны, а теперь имеют меньше всего шансов быть достигнуты именно военными средствами. Себестоимость других методов теперь гораздо ниже. После впадения в кому Советского Союза в прессе циркулировала карикатура: Гитлер смотрит на восток и думает: а не проще ли было всё это купить? 

    В этих условиях перемещение Дальнего Востока в сторону присоединения к Китаю кажется маловероятным. 

    Появление независимого Дальнего Востока кажется весьма вероятным в случае, если всё же все сверхкрупные державы действительно будут распадаться. Мне кажется, что так и будет и, между прочим, именно происходящее с Дальним Востоком (как и с юго-западом США) указывает на то, что процесс начинается. 

    Но распад сверхкрупных конгломератов не обязательно будет сопровождаться возникновением на их месте новых субьектов, стилизующих себя как национал-государства по образцам XIX—XX веков. Их определяющими характеристиками будут полиэтничность и несовпадение составляющих суверенитета, собственности и гражданства. В этом случае юго-запад США и российский Дальний Восток просто оказываются лабораторией этого вида эксперимента. Такие образования, конечно, можно именовать государствами, но лишь в том смысле, что в их границах будет сохраняться особый и унифицированный режим воспроизведения жизни, не более. 

    И наконец, можно видеть в этих зонах образ нового мирового порядка — без государств вообще. Ведь мир по определению есть место, где не совпадают суверенитет, собственность и гражданство. Тогда Хабаровский край, Калифорния и Лондон с Парижем оказываются очагами полной геополитической реконфигурации мира. 

    В России происходящее на Дальнем Востоке и с Дальним Востоком у одних будет вызывать страх, у других — радость, у третьих — злорадство, но на самом деле все эти переживания впустую. Происходящее надо понимать и адаптироваться к нему. 

 

На фото: На этом китайском сайте в открытую говорится, что территория Российского Дальнего Востока всегда была подконтрольна Великой Китайской Империи и приводится карта. Якобы в XIX веке царская Россия силой и обманом отвергла у Китая почти девятую часть его территории. Это – официальная точка зрения китайских историков. В этом духе воспитывается каждый школьник с первого класса.  

 

 

Комментарий к видеоинтервью: Премьер-министр коснулся проблемы взаимодействия стран в высокотехнологичной сфере (авиастроение, сотрудничество в сфере космических технологий). Правительственные соглашения, которые затрагивает данный вопрос, пока выглядит довольно неконкретно. По крайней мере, пока совершенно непонятно, кто кого будет модернизировать. С учетом структуры нашего торгового оборота (35-40% экспорта из Китая в Россию составляет продукция машиностроения, а с нашей стороны эта цифра составляет менее 1%) с трудом можно поверить, что эту ситуацию удастся быстро изменить. К тому же самые интересные высокотехнологичные решения активно осваиваются китайской стороной, чтобы через какое-то время нам же и продать в виде готовой продукции машиностроения.

    Комментарий политолога Юрия Крупнова:  “Я никогда не забуду, как 4 года назад я сначала был в Новосибирском академгородке и слушал о проблемах ученых, а потом был с визитом в китайском Чаньчуне, промышленном центре провинции Цзилинь. Чтобы похвалиться, нас повезли в строящийся технопарк для ученых из новосибирского академгородка. Очевидно, что технопарк, находящийся в промышленном центре провинции, является своего рода культурным трансфертом высоких знаний и технологий из России в Китай. Пока наши ученые больше востребованы в Китае, а китайская продукция, соответственно, у нас, никакой модернизации российской экономики не произойдет, и партнерство в целях модернизации обернется неравноценным обменом».    

С уважением, С.Киреев

Оставить комментарий

Ваш email не будет опубликован. Обязательные поля отмечены *

Вы можете использовать это HTMLтеги и атрибуты: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <strike> <strong>