История Приамурья

Первый генерал – губернатор

История Приамурья Первый генерал - губернатор

   В 1884 году царское правительство нашло целесообразным образовать Приамурское генерал-губернаторство в составе Забайкальской, Амурской и Приморской областей, выделив их из состава Восточной Сибири. Это было вызвано тем, что громадный край величиной с Западную Европу стал вообще неуправляемым, чем и воспользовались иностранцы, начав хищнически истреблять богатства его вод. Как известно, последним «любознательным» администратором, пожелавшим лично осмотреть все вверенные ему владения, был Н. Н. Муравьев, который в 1849 году посетил Камчатку и Охотское побережье, а затем развил интенсивную деятельность по присоединению «ничейного» Приамурья и Приморья.

   В первые же годы после образования Амурской области с центром в Благовещенске и Приморской области с центром в Николаевске-на Амуре граф вознамерился как-то выделить приобретенные земли из Восточной Сибири, чтобы усовершенствовать административное устройство, но его обвинили в «амурском сепаратизме». Недруги в полной мере использовали энергию Муравьева как генерал-губернатора Восточной Сибири, обратив ее из достоинства в недостаток. Чересчур самостоятельного Муравьева убрали, посадив на его место М. С. Корсакова — добросовестного исполнителя любого указания начальства и неспособного на личную инициативу. Время показало правоту Муравьева, хотя ему и не довелось при жизни убедиться в этом. Он умер в 1881 году, а Приамурское генерал-губернаторство учредили в 1884 году.

История Приамурья Первый генерал - губернатор

   Итак, край оказался почти забытым. Правда, в 1881 году Приамурский край посетил генерал-губернатор Восточной Сибири Д. Г. Анучин, но его знакомство с краем имело локальный характер, в основном с Амурской областью.

   История Приамурья Первый генерал - губернаторЧто же представляли из себя генерал-губернаторы в России и каково их значение? Генерал-губернаторств в Российской империи можно было пересчитать по пальцам, тогда как губерний насчитывалось больше полусотни. Генерал-губернатор подчинялся только царю, лишь перед ним поднимал вопросы управления, перед ним отчитывался в своих действиях, только сам царь и больше никто не имел права спрашивать с генерал-губернатора, жаловать или налагать взыскания. Генерал-губернатор лично назначался царем, он был человеком, которому полностью доверял самодержец. При назначении на пост высшего администратора царь руководствовался либо сугубо личным мнением, либо полагался на рекомендации близких ему людей, к суждению которых он прислушивался. Случайно на эту должность попадали очень редко. Срок пребывания исчислялся пятью годами, хотя если к администратору со стороны царя не было претензий и сам он не возражал, то его назначали на следующее пятилетие. Досрочное освобождение от должности могло быть либо вследствие назначения на более высокую должность, например на должность члена Государственного Совета, либо по болезни и собственной просьбе, либо по причине, при которой сведущие люди пожимали плечами. Быть генерал-губернатором — значит быть тем чело веком, с которым в какой-то степени считается сам царь. Должность генерал-губернатора котировалась высоко, да и «зарплата» была поистине царской. Во всяком случае, приамурский генерал-губернатор имел оклад побольше министерского — 24 тысячи в год.

   Назначенный 14 июля 1884 года первый приамурский генерал-губернатор барон Андрей Николаевич Корф оказался на этом посту далеко не случайно. Он происходил из знатного рода обрусевших немцев, родословная которого начиналась чуть ли не в XIII веке. Предки Корфа были осыпаны благодарностями и милостями Екатерины II. Императрица обладала завидной памятью, она не забывала как друзей, так и врагов. Корфы значились в первой группе. Сам факт, что «наш» Корф учился в Пажеском корпусе, свидетельствует о многом. Как и положено людям своего круга, Корф избрал карьеру военного. Службу он начал в возрасте 18 лет в чине поручика и, конечно, пристроился в лейб-гвардии. Барону не было 40 лет, когда он стал полковником, не исполнилось 50, когда его произвели в генералы. Он был не глуп, образован, остроумен, умел как бы невзначай поддакнуть начальству и вовремя замолчать. Это ценилось, и Корф приобрел репутацию «славного малого». Он не примыкал ни к какой партии или группировке, не ввязывался в дворцовые интриги. На высочайшем смотре сводный кавалерийский полк Корфа привел в восторг императора Александра III, тем более что командир одним из первых одел своих людей в новое обмундирование. Благоприятное впечатление на царя произвела «истинно русская» внешность барона: тучная фигура, роскошные, тронутые легкой сединой усы и длинная раздвоенная борода. Вот только фамилия чуть подкачала. Но что поделаешь, Александр III, любивший называть себя истинно русским царем и проводивший сугубо русофильскую политику, все же знал, что его прапрабабка Екатерина II немка чистых кровей, а прапра­дед Петр III Федорович почти не имел русской крови. Назначив Корфа приамурским генерал-губернатором, царь потом об этом ни разу не пожалел: генерал от кавалерии барон А. Н. Корф в своей административной деятельности неукоснительно проводил государственную политику «Россия для русских».

История Приамурья Первый генерал - губернатор

   13 октября 1884 года А. Н. Корф прибыл в город Хабаровку. Это событие для жителей края было из ряда вон выдающееся. Ибо доверенное лицо самого императора всероссийского должно жить постоянно в крае, быть непосредственным участником его жизни, во всяком случае, существенно влиять на нее. Корфа встречало все население Хабаровки, а также прибыли представители всех областей, округов и уездов. Сменяя друг друга, играли два оркестра, вечером пускали фейерверки и жгли бенгальские огни. В своем всеподданнейшем отчете царю в 1886 году Корф писал:

   «По приезде во вверен­ный мне край я выбрал местом пребывания для себя и для своего управления г. Хабаровку. Соображения, которыми я руко­водствовался при этом, были следующие: одно из главных затруднений в управлении Приамурским краем составляет огромность расстояний и трудность сообщений в нем; поэтому главное местное управление должно находиться, по возможности, в географическом центре края…»

   В 1884 году Хабаровку можно было назвать городом лишь с большой натяжкой, ибо по числу жителей он мог претендовать разве что на уездный центр. Весной, за полгода до приезда Корфа, лесной ревизор М. С. Веденский в содружестве с землемером Поповым провели перепись гражданского населения. Самой многочисленной социальной группой оказались мещане — 329 человек, на второе место вышли дворяне, большинство из них служили в канцеляриях и всякого рода конторах. Третью позицию по численности — 164 человека, составляли крестьяне. Среди населения значилось 34 купца и 12 лиц духовного звания. Вместе с военными в Хабаровке значилось 3023 души мужского пола, 870 женщин и 913 детей. В городе было 623 лошади, большинство в военном ведомстве, 245 голов крупного рогатого скота. Не считая сараев, амбаров, Хабаровка состояла из 300 домов, среди которых только 5 были выстроены из кирпича. Летом, особенно с Амура, Хабаровка выглядела довольно привлекательно, благодаря высокому берегу, роскошному утесу, зеленым холмам, в распадках которых бежали речушки с галечным чистым дном. Через них были переброшены мостики. В сезон дождей, который приходился на вторую половину лета, речки вспучивались, превращались в мутные потоки воды, которые иногда подмывали дома, построенные близко от берега.

История Приамурья Первый генерал - губернатор

   Во всей истории Хабаровска не было такого периода, когда в городе имелось бы избыточное жилье, когда спрос на него отставал бы от предложения. В городе число людей всегда превышало количество жилых мест, потому в нем не переводились землянки, которые устраивались на возвышенностях, а летом бездомные жители разбивали палатки. Впрочем, Хабаровка постоянно строилась, но строительство шло какими-то волнами. Первая волна стала подниматься с приездом Корфа. Положение, обстановка города как центра генерал-губернаторства с многочисленными управлениями, присутствиями, конторами, агентствами способствовали строительству. Каменщики, плотники, печники были нарасхват.

   Через несколько дней, когда его высокопревосходительство пришел в себя после дороги, которая, несмотря на частые остановки и отдых в пути, все же получилась изнурительной, состоялась церемония представления всего начальствующего состава. Корф был любезен, обходителен и внимателен. Он расспрашивал о местной жизни, вникал во все подробности обязанностей военных и гражданских чинов, выспрашивал о претензиях, обещал помощь и поддержку. Одновременно генерал-губернатор просил, не требовал, не приказывал, а именно просил, помочь ему в осуществлении дерзновенной мечты — превратить Приамурский край в просвещенную и богатую страну, которая будет соперничать с цивилизованными европейскими губерниями Российской империи. Барон положительно очаровал всех. Даже такие тонкие психологи, как преуспевающие хабаровские купцы, и те были покорены доступностью высшего администратора края. Знакомство завершилось блистательным балом, устроенным для хабаровского общества и депутаций с мест.

Каждому из 150 гостей были с нарочным вручены изящные приглашения с каллиграфически написанным текстом: «Его высокопревосходительство Приамурский генерал-губернатор барон Андрей Николаевич Корф и его супруга баронесса Софья Алексеевна покорнейше просят прибыть на бал, имеющий быть…» Прием и бал были организованы, как говорится, по высшему разряду. Расставленные покоем (буквой «П») столы были сплошь уставлены блюдами с кушаньями, добрая половина которых была неизвестна даже местным гурманам. Перед каждым гостем стоял прибор из двух тарелок, большой и маленькой, ножа и двух вилок разной величины, фужера и трех рюмок, самая маленькая из которых вмещала не больше наперстка.

От глаз радушного хозяина пиршества не укрылось смущение гостей, не знающих за что приниматься, как обращаться с обилием сервировки, как вообще себя держать… Весьма скованно чувствовали себя и дамы. Неловкость исчезла после двух тостов, провозглашенных самим генерал-губернатором. Первый тост подняли за здоровье государя императора, второй — за процветание края… За спинами гостей неслышно ходили лакеи, которые подливали вина или водки, меняли блюда, уносили использованные тарелки. Многие не подозревали, что за столом полагается провозглашать не более трех тостов, после которых каждый волен поступать по собственному усмотрению… Затем открылись танцы, первую пару образовал сам Корф с очаровательной супругой. Вскоре выяснилось, что на Амуре не имеют представления о танцах, которые приняты в Петербурге и в европейских странах. Барон дружески пожурил общество за подобное невежество, пообещал в кратчайший срок устранить эти упущения и тут же показал наиболее простые фигуры модного краковяка. Барон, оказалось, служил в Польше, даже участвовал в усмирительной кампании. Там он изучил искрометный танец, который теперь предлагал вниманию хабаровского общества.

   В особой комнате любители играли в карты, курили и пили ликеры из маленьких и узеньких рюмочек. В другой комнате можно было подкрепиться и пропустить стопку-другую водки или настойки. Бал удался на славу, удовлетворены были и гости, и хозяева.

   Судя по всему, Корф не спешил с обещанными реформами и новациями. Взяточники и лихоимцы довольно быстро раскусили слабости наместника царя. Барон не стремился осложнять себе жизнь служебными обязанностями и заботами, был доверчив, слушал то, что хотел услышать, избегал огорчительных новостей, был убежден в том, что если ему, Корфу, хорошо, то, значит, хорошо и другим, сообразно их званию и положению. Он вполне искренне верил, что являет собой луч и тепло просвещения, скверно чувствовал себя, если допускал оплошность, легко обещал и так же легко забывал обещанное. В нем прихотливо сочетались гоголевский Манилов и толстовский Стива Облонский. Как всякий слабохарактерный добряк, Корф был великодушен и снисходителен, если пребывал в отличном расположении духа и, наоборот, был капризен и вспыльчив, если чувствовал недомогание. Впрочем, он не был мстительным и зла долго не держал. Он не любил, не терпел «выносить сор из избы», старался уладить на месте «все по-хорошему», поэтому его отчеты царю Александру III написаны в радужных и светлых тонах. Как писал П. И. Торгашев в своих мемуарах, «барон жил и управлял краем с большой помпой. Частые его разъезды превращались в увеселительные прогулки с торжественными встречами… Барон давал блестящие балы… Баронесса блистала туалетами…» Корф был убежден, что под его началом край благоденствует. Даже такой знаток человеческих душ, как А. П. Чехов, и тот попал под влияние «просвещенного» правителя края, когда был у него на аудиенции на Сахалине. Впрочем, дальнейшее пребывание на острове несколько изменило впечатление о Корфе. Писатель распознал цену его обещаний, его доверчивости, позволявшей ловким чиновникам втирать ему очки без зазрения совести.

История Приамурья Первый генерал - губернатор

   При посещении каторжных тюрем и прочих узилищ человеческого бытия Корф руководствовался сугубо внешними впечатлениями, он приходил в отличное настроение, когда видел свежепобеленные стены караульного помещения, чисто выметенный двор и дорожки, посыпанные просеянным песочком, пробовал наваристую похлебку с порядочными кусками мяса и лоснящуюся от масла рассыпчатую гречневую кашу, которые якобы повседневно едят преступники, сиял от удовольствия, когда ему сообщали, что по случаю приезда его превосходительства арестанты получат к вечернему чаю баранки и леденцы. Он искренне верил, что узникам отлично живется в тюрьме, что они искупят свои грехи и под благотворным влиянием церкви, пекущейся об их спасении, тут же, на каторге, вернутся к истинно христианскому труду. Корф приходил в умиление от душеспасительных бесед с арестантами, видимо, не подозревая о том, что они специально отобраны и проинструктированы, и обещал им походатайствовать перед государем императором о смягчении им участи. Однако он приходил в крайнее раздражение, когда кто-либо проявлял малейшую непокорность или, упаси бог, противоречил ему наместнику царя.

   История Приамурья Первый генерал - губернаторВ августе 1888 года при инспекции Карийской тюрьмы заключенная революционерка Елизавета Ковальская не встала при появлении барона и его внушительной свиты, среди которой шествовали два генерала. «Политическая» сидела в присутствии генерал-губернатора! Корф приказал встать, Ковальская окинула его презрительным взглядом и не шелохнулась. Барон побагровел, оглянулся на оцепеневшую свиту, с трудом овладел собой и молча проследовал дальше. После отъезда высокого начальства Ковальскую перевели в другую тюрьму «для исправления». В следующем году на имя Корфа поступила бумага от коменданта одной из тюрем: каторжанка Сигида Н. К., из политических, в ответ на мелкое замечание дала пощечину ему, коменданту. На этот счет в существующих инструкциях и положениях нет разъяснений. Как поступить с дерзкой преступницей Сигидой? Корф наложил резолюцию: «Следует примерно наказать — 100 розог».

   При Корфе начались и вчерне выполнены изыскания по прокладке железнодорожной трассы Владивосток — Хабаровск. Дороги вверенного ему края, как говорится, сидели в печенках. «Дорожная часть в Приамурском крае находится вообще в первобытном состоянии»,— докладывал с раздражением Корф в 1886 году, сменив обычный благодушный тон. Вероятно, жалобы барона форсировали событие, правительство решило начать изыскательские работы по прокладке железнодорожной трассы. Собственно строительство началось в 1891 году, официально 19 мая, когда путешествующий наследник цесаревич Николай собственноручно наполнил песком тачку, отвез ее до насыпи, расположенной в 50 саженях и с «поразительной легкостью опрокинул». Разумеется, этот трудовой подвиг будущего монарха проходил под оглушительное «ура» свиты и депутации граждан Владивостока. Николай, довольный тем, что вполне профессионально выполнил черную работу по строительству Великого Сибирского пути, закурил и пригласил Корфа последовать его примеру. Генерал-губернатор с видом крайнего сожаления показал на сердце и покачал головой. Наследник соболезнующе кивнул и сказал, чтобы Андрей Николаевич взял стройку под свое попечительство, а за всякие упущения он будет спрашивать с него, Корфа. С тех пор генерал-губернатор, смыслящий в железнодорожном деле не больше любого пассажира курьерского поезда, вмешивался в строительство при каждом случае, высказывал непрофессиональные суждения. Инженеры выслушивали несусветную чушь и помалкивали. История Приамурья Первый генерал - губернаторНачальник стройки, очень опытный инженер путей сообщения А. И. Урсати, однажды не вытерпел и прилюдно одернул высшего администратора края. Тот обиделся, и вскоре начальником стройки был назначен О. П. Вяземский. Наслышанный о Корфе, он нарочно приглашал его на важнейшие производственные совещания, «советовался», с самым серьезным видом выслушивал «руководящую» чепуху, но поступал по-своему. Ради интересов дела умный Вяземский писал в отчетах, что стройка идет, благодаря «неусыпному попечительству его превосходительства барона Корфа». Куратор строительства всей Сибирской магистрали цесаревич Николай был доволен, что Корф выполняет его распоряжения. Ассигнования для стройки Уссурийского участка поступали бесперебойно. Вяземский был убежден, что потомки разберутся, кто истинный строитель дороги, связавшей Хабаровск с Владивостоком.

   Все же Корф был не худшим правителем края. Сам он был честным администратором, не взяточником, что в какой-то степени сдерживало злоупотребления, во всяком случае, со стороны его ближайшего окружения. Иное дело — нравы в Гижиге или Чумикане, куда не ступала нога ни одного просвещенного и совестливого администратора. Впрочем, Корф предпринял попытку вдохнуть гражданственную законность в жизнь отдаленной окраины генерал-губернаторства — Чукотки. Раздраженный бесконечными донесениями о прямом грабеже русских владений на Северо-Востоке, он выделил особую Анадырскую округу и приказал подобрать кандидатуру на должность ее начальника. Им должен стать безусловно честный и бескорыстный человек, готовый к самопожертвованию, работоспособный, уважительно относящийся к местным народностям, преданный интересам России. Такой человек нашелся — врач Александровской постовой команды, бывший исследователь Новой Земли, отлично справившийся с заданием в длительной командировке на Командорских островах, Леонид Францевич Гриневецкий. Корф лично инструктировал будущего начальника Чукотки и остался им очень доволен.

   Корф разрешил открыть во Владивостоке первое в крае научное общество — Общество изучения Амурского края, подбросил ему казенную ссуду, но главное, что ценили в нем скромные ревнители науки, он не мешал им заниматься тем, чем они сами хотели заниматься.

   Он был чрезвычайно доволен, что ученое общество возглавил чиновник, ответственный за переселение крестьян морем, очень деятельный и очень образованный Ф. Ф. Буссе. Это тот случай, при котором желание членов общества совпало с желанием генерал-губернатора.

   Самой примечательной чертой почти десятилетнего правления Корфа были так называемые съезды сведущих людей края. Осмотревшись и ознакомившись с краем, уже в январе 1885 года он созвал первый съезд, на который пригласил всех высших чиновников, военных губернаторов, промышленников и купцов 1-й гильдии. Это было неслыханное событие в крае: глава торговой фирмы В. Ф. Плюснин, предприниматель коннозаводчик М. И. Янковский, купец С. Я. Богданов и еще несколько предпринимателей получили именные приглашения в дом самого наместника царя! Никто толком не знал цели приглашения, но купечество и промышленники были польщены. Как же, сына забайкальского крестьянина Плюснина в дверях встречает сам барон Корф в парадном мундире, весь в звездах и орденах. Правда, с бывшим польским повстанцем, дворянином Янковским за руку здороваться не стал. Приглашенных рассадили за громадным столом в виде буквы «Т», причем места были заранее расписаны, и во избежание путаницы каждого гостя препровождал чиновник-распорядитель. Большинство людей не знали друг друга, хотя и служили в одном крае. В наступившей тишине Корф разъяснил, что при­гласил сюда всех высших чинов Приамурского края, отвечающих за его благосостояние по долгу службы, а также граждан свободных профессий, живущих в крае по зову сердца и способствующих по мере сил своих развитию торговли и всяческих промыслов, для того чтобы посоветоваться с ними относительно дальнейших путей хозяйствования в Приамурском крае. Корф позволяет себе назвать всех присутствующих «знатоками края», «сведущими людьми», он надеется, что обретет в этом зале единомышленников, которые совокупными действиями разработают план и программу предположений в части ведения лесного, зверового и прочих промыслов, дадут дельные советы по другим вопросам. Затем состоялась церемония представления собравшихся. Особый чиновник называл должность, чин, фамилию, имя и отчество, после чего названный вставал, делал поклон в сторону генерал- губернатора, а потом кланялся налево и направо. Звучали имена: «Военный губернатор Амурской области, его превосходительство генерал-майор Петр Степанович Лазарев… Военный губернатор Приморской области, его превосходительство генерал-майор Иосиф Гаврилович Баранов… Хабаровский купец первой гильдии, его степенство Сергей Яковлевич Богданов…»

История Приамурья Первый генерал - губернатор

   Заседания длились до двух часов дня. В перерыве разносили отличные бутерброды и подавали чай, желающие могли выпить рюмку водки для разогрева, хотя в зале были жарко натоплены печи. Слушались доклады губернаторов, высказывались суждения, Корф не торопил, высказывались всласть, кося глазом на двух писарей, которые сидели за особым столом в углу и, сменяя друг друга, записывали речи. Каких-либо решений не принимали, поскольку Корф заявил о нежелательности поспешных выводов и умозаключений. Чтобы хорошенько об­думать, нужно время, пояснил он. Хабаровскому съезду завидовала вся Сибирь, о нем, как о чрезвычайно важном событии, писали газеты, среди которых были и столичные. О Корфе говорили, как о просвещенном и заботливом администраторе.

   В январе 1886 года открылся с еще большей помпой второй Хабаровский съезд сведущих людей края. На этот раз собралось 73 человека (по другим данным — 86), причем среди них было 29 приезжих. Соответственно должностям, занятию и опыту из числа участников образовали шесть комиссий, которые заседали автономно. Наиболее важные вопросы докладывались Корфу, он по своему усмотрению проводил общие собрания. Всего провели 25 дневных заседаний. Вечерами отдыхали, а каждую субботу и воскресенье веселились на балу, причем его превосходительство с удовлетворением отметил, что его уроки обучения танцам большинством амурцев хорошо усвоены. Сам Корф лихо отплясывал ранее ему неведомую амурскую кадриль, которой в свое время не гнушались ни сам граф Николай Николаевич Муравьев, ни адмирал Казакевич.

История Приамурья Первый генерал - губернатор

   В каких же комиссиях трудились на съезде сведущие люди края? Географическая обсуждала природные условия края (климат, почвы и тому подобное), которые могли бы способствовать развитию сельского хозяйства или, напротив, ограничивать его. Комиссию возглавлял подполковник И. П. Надаров, человек достаточно осведомленный. Его правой рукой был М. И. Янковский, один из наиболее просвещенных предпринимателей, начавший дело со 100 рублями в кармане, а через 10 лет увеличивший капитал в сотни раз умелым ведением сельского хозяйства. Комиссия отметила: самая существенная помеха для его приращения — проливные дожди во второй половине лета, переувлажнение почвы и наводнения. Беспроигрышным занятием следует считать пчеловодство и оленеводство: здешние благородные олени легко поддаются приручению.

   Вторая комиссия обсуждала вопросы, связанные с населением края, с переселенческой политикой, со взаимоотношениями с коренными народностями. Комиссией руководил заведующий переселением в Приамурский край статский советник Ф. Ф. Буссе, который скрупулезно подсчитал, что наиболее скорый и дешевый, относительно, конечно, путь в Приамурский край — путь морем на пароходах Российского добровольного флота. Что касается местного населения, то, по-видимому, нет нужды вмешиваться в уклад их жизни. Местные племена с большим радушием относятся к русским, присматриваются к тому, как ведут хозяйство крестьяне-переселенцы. Одно худо — дорвавшись до водки, напиваются все от мала до велика, поэтому администрации следует ужесточить контроль над частными торговцами спиртом, увеличить штрафы.

   Третья комиссия ведала вопросами землеустройства, изыскивала наиболее приемлемые формы владения землей. Временная аренда не способствует надежному хозяйствованию, ибо в этом случае крестьяне придерживаются залежной системы земледелия, при которой почва без какой-либо заботы о ней полностью истощается за несколько лет и забрасывается в залежь. Затем хозяин берет в аренду другой участок, раскорчевывает и распахивает сызнова. Надо поставить дело так, чтобы постепенно — земли-то вдоволь — переходить к трехпольной системе, по которой давно работают европейские страны и черноземные губернии России.

История Приамурья Первый генерал - губернатор

   Четвертая комиссия обсуждала вопросы развития промышленности и рудного дела. При нынешнем состоянии края «рыбные, лесные, зверовые богатства кажутся неистощительными», однако для пароходов, число которых на Амуре с каждым годом» увеличивается, и паровозов будущей Уссурийской железной дороги нужен уголь. Изыскания горных инженеров на юге Приморья завершились открытием, по-видимому, богатого месторождения в Сучанской долине, не говоря уже о сахалинском угле, известном со времен Невельского. Надо подумать о создании топливных складов в портах наших морей, а также на Амуре. Прогрессирует добыча золота на Верхнем Амуре, на Малом Хингане, на Амгуни. Не в укор будет сказано господам владельцам приисков, но беспорядков там предостаточно — пьянство, поножовщина, разврат. Горные исправники в один голос просят об увеличении полицейского корпуса. Приспело время заняться лесным промыслом, имея в виду открытие лесопильных заводов. Стыдно сказать, но строевой лес покупаем у американцев и канадцев!

   Торговая комиссия. Как заявил во вступительной речи Корф, одним из главных двигателей цивилизации служит торговля. В комиссию вошли купцы, армейские интенданты. Благодаря усилиям предприимчивых людей, жители края, в особенности Приамурья и Южного Приморья, имеют в достатке многие виды провизии, мануфактуры, товары повседневного спроса и пользования. Жители не чувствуют себя обделенными, хотя цены, разумеется, иные, чем в Европейской России. Для Приамурского края особо применима русская пословица «за морем телушка — полушка, да дорог перевоз». Скажем, пуд коровьего масла в Москве, которая никогда не отличалась дешевизной, стоит 9 рублей, тогда как в Хабаровке его меньше чем за 18 рублей не купишь. Фунт сахара, иногда возмутительно подмоченного, ходит по четвертаку, а в России лучший колотый сахар стоит пятиалтынный. Комиссия пришла к выводу, что при поддержке администрации впредь принимать все меры к недопущению на Амур товаров, о которых говорят «на тебе боже, что нам негоже».

   Шестая (по счету) комиссия занималась вопросами путей сообщения. Присутствующие единодушно согласились, что сухопутные дороги в крае находятся в первобытном состоянии. Это определение показалось настолько удачным, что Корф употребил его во «всеподданнейшем отчете» Александру III. Цены за прогоны ямщики дерут неимоверные. С открытием правильного сообщения морем край стал более досягаем, но пять месяцев порт Владивосток парализован льдами, надо бы подумать о приобретении ледорезного судна.

   На общем заседании с большим вниманием прослушали доклад Ф. Ф. Буссе о природных условиях. Он прямо заявил, что почвы края не столь плодородны, как это представлялось ученым К. И. Максимовичу, Р. К. Мааку и другим первоисследователям. Хлеба родятся неплохие, неурожайных лет, видимо, не бывает, но качество зерна уступает европейскому. Скотина летом сильно страдает от неисчислимых кровососов: мошки, комаров, слепней, причем первые докучают в сумеречное время и ночью, а слепни не дают покоя в жаркие солнечные дни. Коровы начинают мало давать молока, одно спасение — дымокуры, возле которых несчастные животные держатся круглые сутки. «Общепринятый взгляд на Приамурский край, как на страну роскошную и изобильную,— заключил докладчик, — не может быть признан верным».

   Съезд завершился блистательным балом, некоторые почтенные «сведующие люди» позволили себе чуть расслабиться, их развезли по домам дежурные извозчики. Генерал-губернатор сообщил царю, что второй съезд «позволил получить правильный взгляд на край. Но сведений научных мало, поэтому не хотелось спешить с выводами».

   История Приамурья Первый генерал - губернаторРабота съезда освещалась газетами. Самая авторитетная газета Сибири «Восточное обозрение» писала, что «Приамурский генерал-губернатор, воздадим ему по заслугам, возбудил умственные силы», «показал добрый пример для других губерний». Действительно, были приняты, правда, небольшие, но все же практические шаги по претворению в жизнь некоторых предположений. В навигацию 1886 года с каждого парохода на Амуре взималась плата на устройство фарватерных знаков и дноуглубительных работ из расчета 3 рубля в год с лошадиной силы, а с барж — по 1 копейке с «кубо-фута грузовой вместимости». Для капитанов и лоцманов ввели особый экзамен по судовождению на Амуре. Через год проверили исполнение. С установкой всякого рода знаков по реке дело обстояло неплохо, а экзамен стали проводить по всем правилам, но вот с расчисткой фарватера получилось нехорошо: денег истратили много и, судя по бумагам, на берег вытащили сотни карчей, коряг и бревен, углубили тысячи саженей грунта, но фактически сделали ничтожно мало. И в те времена, 100 лет назад, были приписки…

  Съезды, созываемые Корфом, похоже, стали принимать систематический характер. 20 января 1893 года в

   Атаманском зале генерал-губернаторской резиденции открылся Хабаровский съезд сведущих людей края. Внешне обстановка в зале выглядела обычно. В центре стола восседал сам барон, по правую от него руку сидел правитель канцелярии Н. 3. Тумковский, по левую — Ф. Ф. Буссе. Дальше сидели начальник окружного штаба И. К. Кукель, окружной интендант генерал В. К. Попов, начальник военных инженеров тайный советник К. Е. Гаммельман, военно-медицинский инспектор тайный советник В. Н. Радаков, начальник строительного отдела С. А. Монковский, лесной ревизор М. С. Веденский, губернаторы областей, исправники, чиновники для особых поручений, купечество — С. Я. Богданов, В. Ф. Плюснин, М. П. Пьянков, агент Амурского пароходства Н. А. Зиновьев… Не в пример первому съезду, присутствующие чувствовали себя уверенно, переговаривались, раскланивались. Последним в зам пришел улыбающийся, розовощекий Корф, его встретили рукоплесканиями. Во вступительном слове он в общих чертах охарактеризовал подвижки, то есть кое-какие изменения, которые произошли в крае после второго съезда. Улучшен тракт между Хабаровском и Владивостоком, полным ходом идет строительство железной дороги, которая свяжет рельсовым путем эти города, усиливается поток переселенцев морем, наблюдается оживление торговли. «Но в крае, — горестно развел руками генерал-губернатор, — нет сколько-нибудь значительных заводов, фабрик, в зачатии находятся всякие кустарные промыслы».

История Приамурья Первый генерал - губернатор

   Затем Корф назвал вопросы, которые он просил обсудить и разработать проекты их разрешения. Какие должны быть приняты меры по расширению лесного и рыбного промыслов, чтобы неистощительно использовать дарованные нам природные богатства? Какие принять меры к сохранению диких животных, промышляемых коренными народностями, но уменьшившихся в количестве из-за неумеренного отстрела пришлыми охотниками-хищниками? Что нужно сделать для воспрепятствия распро­странения повальных заразных болезней? Корф выдержал паузу и подал знак., лакеи откупорили шампанское и проворно разлили его по фужерам. Все встали. «Поработаем же единодушно и единомысленно,— вдохновенно сказал Корф, — не ожидая ни славы, ни наград. Наша работа серенькая, невидная, мы кладем фундамент, а когда видят великолепное и крепко стоящее здание, то никто не спрашивает, кто клал фундамент…» Барон вздохнул и лихо выпил искрящуюся жидкость. Шампанское было охлаждено превосходно, газ шибанул в нос, на глазах показались слезы. Его превосходительство несколько вздрогнул, икнул и удовлетворенно крякнул. Сведущие люди разулыбались и последовали его примеру. Затем, потолковав о необычно теплой и снежной зиме, гости разошлись. Первый день съезда закончился.

   Потом заседали по секциям, собирались в комнатах военного собрания. Острый разговор пошел при обсуждении лесного вопроса. Все сошлись на том, что лесопокрытая площадь быстро уменьшается, главная причина — не рубка, а опустошительные пожары, которые бушуют неделями, пока их не загасят проливные дожди. Вокруг Владивостока леса сведены на нет полностью, да и около Хабаровска леса осталось немного. Большое количество его идет на топливо для пароходных котлов. А что будет с лесом, когда пустят поезда по Уссурийской железной дороге?

   Выступил начальник стройки инженер О. П. Вяземский. Он разъяснил, что для паровозов Уссурийской железной дороги в качестве топлива предположено использовать только каменный уголь, в этом отношении дорога станет пионером во всей России. Другой вопрос — лес нужен на шпалы.

   Поговорили о рыбных запасах Амура, они уменьшились, потому следует озаботиться разработкой хотя бы временных правил по регулированию рыбного промысла. Предварительно нужно пригласить господ ученых ихтиологов.

   Оживленно проходили заседания и в других секциях, но без торопливости. Все уже хорошо усвоили образ жизни генерал-губернатора — «тише едешь, дальше будешь». Зачем торопить события? После съезда, как повелось по привычке, Корф закатил роскошный бал с лукулловским ужином. Веселье было в разгаре, гремел военный оркестр, на полный фитиль ярко светили керосиновые лампы новейшей конструкции, играли всеми цветами радуги бриллианты на первой даме края — баронессе Софье Алексеевне, не было отбоя от кавалеров у юной Наденьки Корф, сам Андрей Николаевич с развевающейся бородой кочетом кружился вокруг хорошенькой дочери начальника штаба… Внезапно он схватился за грудь и закатил глаза. Его подняли на руки и положили на оттоманку. Музыка продолжала играть; кто-то подбежал к капельмейстеру. Звать доктора не потребовалось. Присутствующий военно-медицинский инспектор Радаков констатировал мгновенную смерть от сердечного приступа.

   К удовлетворению прижимистой баронессы, Корфа похоронили за казенный счет и не на кладбище, как всех прочих, включая генералов и видных чиновников, а в Градо-Успенском соборе. Потом скинулись на памятник, вдова под шумок не дала и ломаного гроша. Купечество же раскошелилось, собрав 8 тысяч рублей; оно было признательно генерал-губернатору за то, что он, аристократ, чистокровный дворянин, не гнушался общаться с ними, называл сведущими людьми.

   Корфа помнили долго. «И житье же было при бароне! — говорили старожилы.— Сам умел жить и людям давал жить».

   От старого собора на нынешней Комсомольской площади не осталось ни малейшего следа. Но вот станция Корфовская осталась, как остался на Камчатке поселок его имени. Пожалуй, это справедливо.

(продолжение следует)

История Приамурья Первый генерал - губернатор

4 комментария к “История Приамурья”

  1. Подскажите, пожалуйста, где можно ознакомиться с судьбой детей А.Н.Корфа. В моей семье часто звучало это имя от моего деда, и даже были какие-то фотографии на картонках…

Оставить комментарий

Ваш email не будет опубликован. Обязательные поля отмечены *

Вы можете использовать это HTMLтеги и атрибуты: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <strike> <strong>