Конец XVI века… Европейские торговцы прочно обосновываются в Восточной Африке, Индии, Китае, Таиланде Сиаме), на Борнео и Суматре. Однако проникновение европейцев ограничилось узкой полоской морского побережья. На гигантские просторы азиатских империй, прежде всего империю Великих Моголов в Индии, а также Китайскую империю европейское влияние не распространялось. Намеренно изолировала себя от европейского воздействия Япония. В Америке испанский колонизатор Эуста-хио де Са в 1565 году основывает город Рио-де-Жанейро. Во Франции умирает знаменитый предсказатель, врач и астролог Нострадамус (1566 г.) и ведутся войны католиков с гугенотами, которые продлятся долгих 36 лет. Англичане пытаются основать в Северной Америке первую английскую колонию, которую в честь незамужней королевы Елизаветы I (королевы-девственницы) назовут Виргинией (по англ. Virgin – девственный). В Англии королева Елизавета I казнит Марию Стюарт. У побережья Новой Земли в Северном Ледовитом Океане умирает от цинги голландский мореплаватель Вилем Баренц (1597 г.) Его именем назовут Баренцево море.
Россия начинает свое продвижение в Сибирь. Уже умер Иван Грозный (1584 г.), погиб в бою от руки коварного Сибирского хана Кучума атаман Ермак (1585 г.). Однако, украшая русскую корону и пополняя царскую казну, в Сибири появляются российские города: Тюмень (1586 г.), Тобольск (1587 г.)
В начале XVII века Англия приступает к активной колонизации Северной Америки. В 1619 году в Джеймстаун, порт Виргинии, были доставлены первые 20 негров из Африки. Это положило начало рабовладению на территории английских колоний в Северной Америки. Хотя испанцы, хозяйничая в Центральной и Южной Америке, ввозили черных рабов еще с 1510 года. Вооруженные отряды колонистов из английских поселений Плимут, Массачусетс и Коннектикут полностью истребили одно из индейских племен, живших на соседних землях (1637 г.). В Англии скончался великий драматург и поэт Ульям Шекспир (1616 г.), а в Мадриде в один день с ним умер в нищете испанский писатель Мигель де Сервантес, автор «Дон Кихота Ломанческого». Во Франции король Людовик XIII назначает своим первым министром герцога Ришелье (1631 г., кардинал Арман де Плесси).
А Россия в начале XVII века продолжает упорно, шаг за шагом осваивать просторы Сибири, двигаясь к берегам Тихого океана.
На необъятных просторах сибирской земли появился уже целый ряд российских городов: Томск (1604 г.), Енисейск (1618 г.), Красноярск (1628 г.), Илимск (1630 г.), Якутск (1632 г.), Охотск (1647 г.), Нерчинск (1654 г.), Иркутск (1661 г.). После вхождения Восточной Сибири в состав Российской империи, главным отправным пунктом для дальнейшего движения на Восток стал город Якутск, который с 1639 года стал административным центром Восточно-Сибирского воеводства.
В Якутске давно ходили слухи о том, что на юго-востоке есть богатая страна Даурия, расположенная на Шилке-реке, которая впадает в широкую и многоводную реку Амур. Обитают там «даурские конные и пашенные люди многие, живут де они в юртах рубленных, скота де и соболя много, а бой де у них лучной, а хлеб де у них всякой, рожь и ячмень и иные семена, а тот де хлеб продают на Витим-реку тунгусским людям за соболей. Да на той же Шилке-реке у князя Лавкая, на Усть-Урн-реке под улусами близко серебряная руда в гору, и руды же серебряной много».
Торговые люди утверждали, что ежели постращать сибирских туземцев «огненным боем», то можно хорошо разжиться серебром и соболем, да и голодным не останешься, благо скота и хлеба у них немерено.
Наслушавшись баек бывалых людей, Ленский воевода П. П. Головин летом 1643 года направил на поиски этих земель на Амур-реку своего первого помощника Василия Даниловича Пояркова с ватагой служивых людей. В отряде оказалось 133 человека. Казаки двинулись вниз по Лене до Алдана, затем по Алдану и далее по горним и таежным рекам. Путешествие началось неудачно, т. к. на одной из рек разбило дощаник. Утонул весь запас пороха и свинца, и отряд остался без боеприпасов. Перед Становым хребтом построили зимовье, где оставили часть отряда и все запасы продуктов, а сами через перевал и далее пошли налегке в хлебную Даурию, богатую продовольствием. Вскоре вышли к верховьям Зеи, на даурскую землю.
Не врали бывалые люди. Действительно, по берегам Зеи жили «пашенные» люди – дауры. Только эти дауры не были похожи на других знакомых русским сибирских туземцев. Постоянное общение с маньчжурами, которые приезжали к ним для сбора дани и торговли и привозили к ним всякие товары – шелковые материи, серебряные изделия и т. п. – оказывало значительное влияние на их развитие и культуру. Казаки увидели у них хорошо построенные деревянные дома с окнами, затянутыми вместо стекла бумагой собственного производства.
«По внешнему виду дауры походили на китайцев: мужчины носили по китайскому обычаю косы; одевались в кафтаны из шелковой материи… жили оседло в своих улусах (деревнях), занимались земледелием и скотоводством. Вокруг их селений были раскинуты поля, засеянные ячменем, овсом, просом, гречкой, горохом. Из огородных овощей у них встречались: бобы, чеснок, мак, дыни, арбузы, огурцы. Из фруктов: яблоки, груши, грецкие орехи; из конопли они умели выделывать масло. Скот попадался в значительном количестве: у них было много лошадей, коров, овец, свиней; на волах пахали, как русские на лошадях; из Китая к ним были завезены куры. Культурное влияние Китая чувствовалось во всем… Охота на пушного зверя составляла наряду с хлебопашеством и скотоводством основное занятие жителей, чему способствовало изобилие пушных зверей (соболей, рысей, лисиц красных и чернобурых)». (В. Бахрушин)
Здесь, в верховьях Зеи, и срубили наши казачки небольшой острог. Теперь нужно было позаботиться о пропитании. Василий Поярков сам остался в острожке, а часть отряда в 70 человек с Юрием Петровым отправил к даурам: разжиться на зиму продовольствием. Метода была казаками давно отработана. Чтобы заставить туземцев платить ясак (дань), казаки обычно захватывали заложников или как тогда говорили: «аманатов». Их держали под стражей, пока родственники не отдадут требуемое. Сородичи, как правило, соглашались на любые условия, лишь бы русские с аманатами ничего плохого не сделали.
С даурами Петров поступил как учили. Захватил 2-х князьков в заложники и затребовал продовольствия. Получили и мясо, и крупу овсяную, как и требовали. Но жадность обуяла казаков. Показалось мало. Стали требовать еще. А заложники возьми да сбеги. Казаки решили силой заставить выполнить свои требования. А с боеприпасами неувязочка вышла, утопли все боеприпасы во время перехода через таежные бурные речки. Ну и вломили дауры казакам по первое число. Пятьдесят человек были переранены «больно». Еле ноги унесли.
Когда вернулись к Пояркову, то на его вопрос: «С добычею ли пришли?» Последовал ответ: «Не только что с добычею, но и свое потеряли». В зиму вошли без запасов продовольствия. Голодали. Ели коренья и сосновую кору. Приходилось есть даже трупы убитых дауров, которые оставались после нападения на острожек. Еле дождались весны, когда с зимовья из-за Станового хребта пришли остатки отряда с продовольствием. Решено было идти дальше вниз по реке Зее.
По берегам тянулись хорошо обработанные поля, виднелись табуны коней и стада коров, но жители не позволяли высаживаться на берег, обзывая казаков «погаными людоедами».
Достигнув устья Зеи Поярков вошел в земли дючеров, которые по образу жизни ничем не отличались от дауров. Дючеры перебили разведчиков Пояркова в количестве 26 человек, шедших впереди отряда. Оголодавшие и измученные поярковцы, наконец, выплыли на Амур. Четыре дня плыли по стране дючеров и достигли страны ачанов (натков), по которой добирались еще две недели. Эти народы жили победнее дауров и дючеров.
«Ни пашен, ни огородов, ни скотоводства. Вместо лошадей использовали собак. Питаются исключительно рыбой. Рыбу не солили, а вялили на солнце. Рыбой не только кормились, но и делали из нее одежду. Китайцы как ачанов, так и гиляков звали Ю-пи-Тадзе (жители северных стран, одевающихся в рыбьи кожи)». (В. Бахрушин)
Из страны ачан Поярков попал в страну гиляков и к осени кое-как добрался до устья Амура. Отряд был на краю гибели. Но привольные воды Амура преподнесли казакам неожиданный дар – пошла кета. Позднее Поярков рассказывал: «Красной рыбы здесь видимо-невидимо, а оная будто с дурна сама на берег прет». Здесь, наконец, казаки смогли утолить свой голод. Богатая река не только накормила измученных «завоевателей», но и помогла сделать запасы на зиму. Срубили зимовье, а в начале лета, как только лиман очистился ото льда, на двух мореходных судах (кочах), которые изготовили за зиму, вышли в море, держа курс на север.
Так что, как учит история, задолго до легендарного ботика Петра I русские мужики могли изготавливать морские суда не хуже голландских и не брали у иностранцев уроков по их изготовлению. Лучше бы царь российский корабельному делу учился не за границей, а у наших русских поморов. И обучение обошлось бы дешевле, да и корабли на порядок были бы лучше. Обводы русских судов, исполненных поморами, отличались от голландских тем, что позволяли выдерживать давление льда, которое не раздавливало корпус корабля, а выдавливало судно наверх.
Через 12 дней плавания по бурному морю, достигли казаки Усть-Ульи, где было зимовье И. Москвитина. Здесь собрали ясак с туземного населения, перезимовали и летом 1646 года по пути, проложенному И. Москвитиным, отправились в обратный путь.
12-го июня 1646 года ровно через три года отряд Пояркова добрался до Якутска. Из 133 служивых вернулось менее 50-ти человек.
Новые воеводы Якутска, не увидев ожидаемой добычи, доносили в Москву: «В свинце и порохе в государевой казне от походу Васьки Пояркова немалая учинилась убыль… И руды он не нашел и рухляди мягкой немного». И бросили бедолагу в пыточную избу. Мытарства Пояркова кончились только тогда, когда пришло царское повеление отправить его в Москву.
В марте 1649 года к вновь прибывшему якутскому воеводе Дмитрию Францбекову обратился с челобитной «добытчик и прибыльщик» Ерофей Павлович Хабаров. Он просил дать ему для похода на Амур 150 служивых людей и обещал «прибыль великую» русскому царю от этого похода. Воевода разрешил Хабарову набирать служивых и промышленных людишек, но только тех, которые «похотят без государева жалованья» идти. Да еще предписывал «закрепиться на Амуре мирными средствами, без всякой драки». Лишь, в крайнем случае разрешалось, «прося у бога милости, промышлять войною».
Но особого желания идти в далекий поход без «государева жалованья» никто не испытывал и охотников не находилось. Набрать удалось лишь 70 человек. Наиболее «отпетых». Тех, кому терять особо нечего было. Собранная Хабаровым ватага шла только за добычей. В путь тронулись в конце марта 1649 года. Не успели отъехать от Якутска, как начали грабить местных якутов, подданных московского государя. Не пропускали и русских промышленников, попадавшихся навстречу. На Олекме пограбили промышленную ватагу сольвычегодца Павла Бизимова, в другом месте разграбили зимовье Андрея Матвеева Ворыпаева, отобрали у него товары и запасы, самого его избили и пригрозили утопить.
Все лето провели в пути, а в устье Тугира (Правый приток Олекмы) построили острожек и зазимовали. Весной 1650 года добрались до Амура. Отряд вступил на долгожданную даурскую землю.
И тут началось непонятное. Подошли к первому даурскому городку. Стоит совершенно безлюдный отлично укрепленный городок с пятью башнями, рвами и предстенными крепостными укреплениями с «подлазами» (подземными ходами под башнями и тайниками, ведущими к воде). В амбарах и складских помещениях большие запасы продовольствия. В городке – ни одного жителя. В следующем городке такая же картина. И только в пятом городке, когда казаки захватили единственную жительницу этого поселения, из беседы с ней Хабаров узнал причину столь негостеприимного поведения хозяев этого края.
Вот как описывает эту встречу и беседу в своей отписке в Москву якутский воевода: «И в том де городе в светлице поймали бабу… родом она даурская… И тое бабу расспрашивали и на пытке пытали, и огнем жгли: для чего де тот князь Левкай со своими улусными людьми из своих улусов и з городов побежали. И она, баба, в расспросе и с пытки сказала…». Из «беседы», стало известно, что дауры хорошо помнили посещение их земли отрядом Пояркова и ничего хорошего от новых пришельцев не ждали. Когда им стало известно, что идут русские в количестве не менее 500 человек, они еще 3 недели назад на 2500 лошадях со скотом и имуществом, которое могли прихватить с собой, бросились бежать.
Хабаров понял, что с такими силами, какие у него есть, он ничего не добьется. Поэтому он оставляет своих сотоварищей в количестве 52-х человек во главе с Дружиной Поповым в первом городке, который был лучше других укреплен и где было больше продовольствия, а сам отправился в Якутск за пополнением.
Казаки до прихода Хабарова без дела не сидели, производя регулярные налеты и грабя местное население. Казаки без грабежей, нее равно, что революция без евреев.
Осенью того же года Хабаров вернулся на Амур с 3-мя пушками и 200 человек пополнения и застал остатки своего малочисленного отряда под городком князя Албазы. Уже в который раз казаки безуспешно пытались взять его штурмом. Дауры успешно обороняли город. Прибытие новых сил русских вместе с Хабаровым резко изменило обстановку. Увидев приближающийся большой отряд с артиллерией, дауры бежали, бросив поселение на произвол судьбы. С луками да стрелами супротив «огненного боя» особо не повоюешь. Казаки на лодках преследовали неприятеля до соседнего Атуева городка. Дауры подожгли его и бежали дальше. Но к полудню были настигнуты казаками и разбиты в сражении. Победители захватили много скота и с добычею вернулись в Албазин, где их ждал Хабаров.
Вот как, со свойственной ему «скромностью», описывал эту баталию сам Хабаров в послании в Москву: «…тех дауров в пень порубили всех с головы на голову. И тут на съемном бою тех даур побили четыреста двадцать семь человек больших и малых. И всех их побито, дауров, которые на съезде и которые на приступе и на съемном бою, больших и малых 661 человек. А наших казаков убили они, дауры, 4-х человек, да наших же казаков переранили они, дауры, тут у городка 45 человек, и те все от тех ран казаки оздоровели.
И тот город, государским счастьем, взят с скотом и с ясырем. И числом ясырю взято бабья поголовно старых и молодых и девок двести сорок три человека; да мелкого ясырю робенков сто семнадцать человек. Да коневья поголовья взяли мы у них, дауров, больших и малых двести тридцать семь лошадей. Да у них же взяли рогатого скота сто тринадцать скотин.»
Войдя в Албазин, казаки укрепили его и превратили в мощный, хорошо защищенный острог. Здесь были сосредоточены большие запасы имущества и продовольствия.
Сам Хабаров со своим войском разместился в этом городке, откуда казаки и продолжали совершать набеги на местное население, захватывая пленников и аманатов. С побежденными Хабаров обходился с безудержной жестокостью. «В одном случае он приказал утопить всех пленников мужчин, а жен, дочерей детей и шубы собольи по казацкому обычаю «продуванить»; аманатов заставлял работать на себя и своих приятелей, многие из них разбежались, иных он порубил. Жену Шилгенея, которая не подчинилась его насилию, он ночью удавил». (В. Бахрушин). Так, развлекаясь, казаки провели всю зиму.
Летом 1651 года отряд Хабарова на дощаниках и стругах отправился вниз по Амуру. Прошли все земли дауров и дючеров, по пути грабя местное население. Ниже устья Сунгари встретили ачанов, натков (нанайцев), которые занимались только рыболовством и охотой. Землю они не пахали, скота не разводили. По пути казаки разоряли их улусы и рыбные ловли. Через четыре дня пути от устья Уссури вниз по Амуру решили остановиться и перезимовать в Ачанском городке (по одной из версии – расположенном в 3-х км от села Троицкого на территории нынешнего Нанайского района. Хотя, на мой взгляд, более убедительна версия археолога Юрия Васильева. Она основана на внимательном изучении отписок Ерофея Хабарова и участника Хабаровского похода С. Полякова. Васильев делает вывод, что Ачанский городок должен был находиться ниже Комсомольска-на-Амуре на левом берегу Амура в районе Средней Тамбовки).
Мартовской ночью 1652 года спящий городок был разбужен криками дозорных и гулом пушечных выстрелов. Это на штурм Ачанского городка двинулось хорошо снабженное огнестрельным оружием с пушками и пищалями войско маньчжуров совместно с даурами, дючерами и другими инородцами в количестве около 1,5 тыс. человек. Целый день от зари до заката шел бой, местами переходящий в рукопашную схватку. Русские чудом выиграли сражение. Казаки сами не верили случившемуся. Были взяты трофеи: 2 пушки, 8 знамен, 17 скорострельных ружей, весь обоз – 830 лошадей и хлебные запасы.
После отступления маньчжуров из-под Ачанского городка наступило затишье. Хабаров прекрасно осознавал, что второго такого штурма он не выдержит. «Не знаем, где мы зазимуемся, – писал он и Якутск: «А в Даурской земле сесть нигде не смеем, потому что тут Китайская земля близко, и войско приходит на нас большое, с огненным оружьем…А с такими малочисленными людьми Китайской землею овладеть невозможно, потому что та земля и многолюдна и бой у них огненный».
22 апреля 1652 года Хабаров поплыл в обратный путь вверх по Амуру. 1-го августа 1652 года отряд остановился в устье Зеи, там где сейчас находится город Благовещенск. Здесь Хабаров собирался построить укрепленный городок.
Но в отряде вспыхнул мятеж. Казаки и те взбунтовались от своеволия и жестокости Хабарова. Но основной причиной мятежа явилось нежелание казаков возвращаться в Даурскую землю. Там уже было все разграблено, поживиться было нечем и за дальнейшей добычей, по их мнению, нужно было двигаться в низовья Амура. В результате 136 человек «бежало на грабеж», покинув отряд и захватив запасы пороха, свинца, разное имущество и полковое знамя. Поплыли они на 3-х дощаниках вниз по Амуру. С атаманом осталось около двухсот человек. Хабаров вынужден был доложить и просить помощи у якутского воеводы.
Только в августе 1653 года прибыл присланный из Москвы дворянин Дмитрий Зиновьев. До его приезда уже третий год продолжался грабеж и разорение Приамурья. Вся деятельность Хабарова сводилась к поездкам летом вверх и вниз по Амуру, зимой – сбор ясака из построенных временных городков, а круглый год – опустошительные набеги. Ни о каком планомерном освоении края ватагой Хабарова не могло быть и речи.
Зиновьев привез всему воинству жалованье и награды за «совершенные подвиги». Но одновременно он заявил, что ему поручено досмотреть всю Даурскую землю и ведать самого Хабарова. Иначе говоря, Хабаров практически был отстранен от руководства. Немалую роль в этом сыграли жалобы торговых и промышленных людей на насильственные действия атамана. Ну и тут, как всегда было и как сейчас водится в России, узнав о том, что бывший начальник смещен, осмелевшие бывшие подчиненные не могли себе отказать в удовольствии как можно больше нагадить бывшему руководителю и вылить всю грязь на человека, перед которым до этого ходили на полусогнутых. Сразу посыпался целый поток жалоб и кляуз на Хабарова.
Закончив свои дела на Амуре, Зиновьев повез Хабарова в Москву почти как арестанта. По пути он обращался с ним как с преступником, отобрал у него всю добычу, все шубы и кафтаны собольи, которых у него было на 1.5 тысячи рублей. Зиновьев унижал его и оскорблял всячески – «драл за бороду», «плевал в лицо» и т. д. В Москве Хабаров был не только оправдан, но и сам Зиновьев едва спасся от наказания за свое самоуправство, и должен был вернуть ему его имущество. Но на Амур Хабарова уже не вернули. Он был пожалован в дети боярские и получил в заведывание несколько деревень в Илимском уезде. Но жалобы торговых людей, доносы бывших подчиненных все-таки сыграли свою роль, и он был отстранен от участия в дальнейших делах на Амуре, где он немало навредил своей жестокостью.
Русское правительство было всерьез обеспокоено стычками с маньчжурами в Приамурье. Столкновение с Китаем требовало значительных сил и средств для захвата и сохранения захваченных территорий. Москве же было не до этого. После принятия решения о присоединении Украины к России назревала война с Польшей, которая началась в январе 1654 года. Это заставило московское правительство отказаться от первоначального плана немедленного завоевания Приамурья. Поэтому было предписано бывшему енисейскому воеводе Афанасию Пашкову основать на верхнем притоке Амура реке Шилке город Нерчинск для постепенного покорения Дальнего Востока.
Уезжая с Амура, Зиновьев назначил на место арестованного Хабарова Онуфрия Степанова. Он был объявлен «приказным человеком Великой реки Амура и новые Даурские земли». Степанов неохотно, в «неволю», принял навязанное ему назначение. Он прекрасно сознавал всю трудность стоящей перед ним задачи.
Цветущие берега Амура теперь, после набегов последних лет, опустели. «На мирную Даурскую землю русское нашествие, сопровождавшееся жестоким истреблением жителей и опустошением страны, произвело ошеломляющее впечатление. В течение менее двух лет цветущий и изобильный край был превращен в пустыню: города стояли в развалинах, пашни были заброшены, население, охваченное паникой, покинуло свои жилища и скрывалось. Не будучи в состоянии справиться собственными силами с всесокрушающим «огненным боем» пришельцев, дауры обращали свои взгляды в сторону могущественного Китая. Китайский император, верховный государь Даурии, которому туземные князья в знак подданства платили сравнительно легкий ясак соболями, был единственным и естественным их защитником.» (В. Бахрушин).
Уцелевшие от погромов дауры и дючеры переселились по приказу китайского императора с левого берега Амура на правый, в пределы Китайского государства. Перед оставшимися на берегах Амура казаками сразу возник вопрос: чем питаться и где достать продовольствие?
По слухам на реке Сунгари имелся хлеб и Степанов, сразу после отъезда Зиновьева, в сентябре 1653 года произвел набег на эту реку, хотя это была уже китайская территория, загрузил суда захваченным хлебом и отправился зимовать в землю дючеров.
Здесь необходимо иметь ввиду следующее: Северный и Южный Китай составляли в то время независимые друг от друга государства. К 1616 году большая часть территории нынешнего Северо- Восточного Китая была захвачена маньчжурами. Это государство получило название – государство Цин. Северный государственный рубеж Китая был обозначен Великой Китайской стеной, которая находилась в тысяче с лишним километров на юго-запад от Амура и Уссури. В 1636-1643 гг. шли непрерывные войны государства Цин с Минской империей (Южным Китаем). В 1644 году маньчжуры захватили Пекин, перенесли туда свою столицу и навязали Китаю господство цинской династии. (Династия Цин управляла Китаем до 1911 года). Китайцам было запрещено селиться в Маньчжурии. Почти все мужское население Маньчжурии было задействовано в военных действиях на юге, и это привело к резкому упадку экономической жизни в Маньчжурии. Поэтому в момент появления отрядов Пояркова и Хабарова на Амуре, экономических и политических связей населения Приамурья с Цинской империей фактически не было.
Нападение отряда Степанова на поселения в районе Сунгари серьезно обеспокоило маньчжур. На следующий год китайцы поставили близ устья реки укрепление, чтобы не пропустить русских. Когда весной казаки снова отправились в набег «для ради хлеба», то здесь их ждал неприятный сюрприз: большое маньчжурское войско «со всяким огненным стройным боем», с пушками и с ружьями. Пришлось нашим казакам уносить ноги не солоно хлебавши.
Думаете казаки решили заняться земледелием, чтобы хотя бы себя накормить? «Казаки не были привычны к такому труду, они до тех пор ходили по Амуру только с целью наживы» (Г. Невельской). Они продолжали попытки добывать продовольствие грабежом, брали хлеб где удавалось «за боем и за дракой». Да писали жалостливые письма начальству: «Теперь все в войске оголодали и оскудали, питаемся травою и кореньями и ждем государева указа».
Приходилось то и дело отсиживаться в Усть-Кумарском остроге от постоянных нападений со стороны инородцев или спускаться вниз по Амуру и собирать ясак только с гиляков, т. к. с остальных уже нечего было взять. 30-го июня 1658 года во время такой экспедиции на русские суда близ устья Сунгари напал китайский флот, состоящий из 47 судов с пушками и мелким огнестрельным оружием. Сам Онуфрий Степанов и с ним 270 человек либо пали в бою, либо попали в плен; некоторые изменили и сдались китайцам без боя. Спаслось только одно судно с 57 казаками, которое сумело уйти от неприятеля. Да уцелел небольшой отряд, который находился в другом месте и не участвовал в битве.
Оставшиеся казаки продолжали некоторое время разбойничать и собирать ясак в низовьях Амура, где еще не появлялись китайцы. Потом голод погнал их дальше. Часть отряда после долгих мытарств добралась до Илимского острога. Другая часть ушла вверх по Амуру и благополучно добралась к Пашкову, который их принял к себе па службу. Но привычка к разгульной жизни взяла свое: они обворовали служивых людей Пашкова и пошли грабить казенные суда на Шилке.
Так закончилась начатая Хабаровым экспедиция в Приамурье.
После разгрома Онуфрия Степанова русские на Амур не ходили и стали укрепляться в верховьях Шилки, готовясь к дальнейшему продвижению на юго-восток. Построенные на Амуре городки и крепости, брошенные на произвол судьбы, постепенно приходили в упадок или были срыты китайцами. Стойбища ушедших с Амура дауров, дючеров и части нанайского населения были разрушены, посевы вытоптаны, колодцы завалены землей.
Прошло семь лет. Новый этап освоения верхнего Амура связан с именем ссыльного поляка Никифора Черниговского. Бывший военнопленный служил сначала в Енисейске, потом в Илимске, где у него произошло столкновение с Илимским воеводою Лаврентием Обуховым. В результате Черниговсий с сыновьями и другими недовольными убили воеводу и бежали на Амур, спасаясь от правосудия. Добравшись до развалин Албазина, беглые преступники не только восстановили крепость, но и значительно укрепили ее. Шайка Черниговского постепенно увеличивалась за счет других искателей приключений и в 1670 году состояла уже из ста человек. Кроме того, к ним из Нерчинска перебрались несколько крестьянских семей и стали распахивать плодородную землю, получая обильные урожаи.
Укрепившись в Албазине казаки Черниговского стали производить набеги на дауров и дючеров, проживающих на территории Китайской империи. Среди местного населения мигом распространился панический слух, что «лоче» вернулись. До появления казаков на Амуре слово «лоче» у местного туземного населения означало – «черт», «нечистая сила». После близкого знакомства с пришельцами, слово «лоче» стало синонимом слова – «русский».
Реакция маньчжурских властей не заставила себя ждать. Летом 1670 года под Албазином появился китайский флот и кавалерия. Началась осада крепости. Атаки маньчжурского войска были отбиты, но наши разбойнички поняли, что без поддержки Москвы им с китайцами не справиться. Поэтому в 1671 году в Москву была отправлена делегация с просьбой об амнистии.
Правительство было в затруднении: с одной стороны нельзя прощать убийство воеводы, с другой – восстановление Албазина и укрепление русских на берегах Амура требовало поощрения и награды. В конце концов, был найден блестящий выход из сложившейся ситуации. 15-го марта 1672 года был подписан царский указ, по которому Черниговский и 16 его ближайших сообщников приговаривались к смертной казни, а прочие бунтовщики к кнуту и отсечению одной руки. Ровно через день 17-го марта по случаю именин царя последовала всемилостивейшая отмена объявленного приговора, и все преступники были осыпаны наградами – Черниговский был назначен приказчиком в Албазин и получил серебряную печать с двуглавым орлом и надписью: «Печать великого государя Сибирския земли Албазинского острога», а его товарищи были удостоены награды в 2 тысячи рублей.
С этого момента Албазин стал быстро заселяться. В окрестности города строится, по желанию казаков, Спасский монастырь, селятся крестьяне. Появляются новые заимки и селения вдоль Амура и Зеи. К середине 80-х годов в Албазинском уезде только одних крестьян насчитывается более 300 человек. Сразу появляется торговый люд. В Албазин съезжаются промышленники и торговцы, внутри города появляются торговые лавки и амбары. Увеличивается гарнизон Албазина.
Такое оживление хозяйственной деятельности со стороны русского населения сильно «озаботило» манжур. Вместо того, чтобы сидеть «поджав хвост» в своей Маньчжурии, они решили «показать зубы». С 1683 года началось сосредоточение маньчжуро-китайских войск на правобережье Амура, против Албазинского воеводства. Из Гирина вверх по Амуру направилось 12-тысячное войско с 300 пушками на 300 судах (бусах) и трехгодичном запасом продовольствия. Первыми нападению подверглись зейские поселения. Все они были уничтожены. Зимой 1683-1684 годах небольшим группами русские поселенцы по льду уходили с Зеи и Бурей к Охотскому морю и через Удский острог на Якутск.
Осаду самого Албазина маньчжуры начали 12 июня 1685 года.
Осаждающие пошли на штурм, но были отбиты и понесли большие потери. Закончившиеся боеприпасы заставил русского воеводу Апексея Толбузина согласиться на почетную капитуляцию. Маньчжуры отпустили остатки гарнизона в Нерчинск, но нарушили условия договора и отобрали у албазинцев имущество, скот и пушки.
Сохранилась легенда о том, что китайцами было взято в плен 150 защитников Албазина. Им было предложено перейти на службу к китайскому императору или вернуться в свое отечество. 100 человек выбрали возвращение на Родину, а 50 согласились перейти на службу цинской империи. Тогда китайский командующий распорядился первых отконвоировать в Пекин, а вторых расселить по всей Маньчжурии, как земледельцев.
Логика его была такова: «Так как изъявившие желание вернуться в свою отчизну тем самым доказали верность природному своему царю, поэтому не стоит сомневаться чтобы они не были также верны моему государю. А те, которые службу иноземному государю предпочли служению своему царю, не могут быть верными ни тому, ни другому господину, поэтому пусть и остаются в рабстве и под надзором местных властей, в определенных местах»
Сами маньчжуры, уничтожив крепость и не став убирать урожай зерновых, поспешно ушли из этих мест на усмирение очередного восстания в Китае.
А. Л. Толбузин, с которым пришло уцелевшее албазинское население – мужчин 324 человека и 312 женщин и детей, добрался до Нерчинска только через неделю. Часть его отряда, двинувшаяся в Якутск, появилась там почти через месяц.
Этой же осенью нерчинский воевода Власов направил казаков под командованием А. Толбузина вновь под Албазин для восстановления крепости и уборки оставшегося зерна, необходимого для обеспечения войск.
На помощь Толбузину он выслал также отряд казаков под командованием А. Бейтона, специалиста по строительству крепостей. К концу 1685 года русским удалось убрать основную часть урожая, более чем с тысячи десятин и полностью развернуть работы по восстановлению оборонительных сооружений Албазина. К весне крепость была заново восстановлена и укреплена.
7-го июля 1686 года маньчжуры вновь появились под стенами Албазина. Взять крепость с ходу маньчжурам не удалось, и они вынуждены были приступить к длительной осаде города. В октябре 1686 года начался новый ожесточенный штурм Албазина. Маньчжуры хотели до наступления зимы, во что бы то ни стало сломить сопротивление русских, но безуспешно. К декабрю крепость продолжала упорно сопротивляться, хотя значительная часть гарнизона за октябрь-ноябрь месяцы уже погибла. Маньчжуры перешли к полной блокаде, последствия которой были ужасны. Из-за недостатка хорошей воды и продовольствия среди осажденных началась цинга, люди умирали от болезней и голода. Неожиданно для осажденного гарнизона 6-го мая 1687 года, после ожесточенных боев и десятимесячной осады, китайская армия прервала блокаду и отошла от города на четыре версты. Остатки изнемогавшего войска получили возможность выходить из города, доставать продовольствие и даже получать помощь из Нерчинска.
Внезапное прекращение осады объяснялось тем, что в Пекин прибыл русский посланник Никита Венюков с предложением вступить в мирные переговоры для установления прочных границ между Китаем и Россией. Когда же цинское правительство было уведомлено о том, что из Москвы в Сибирь выехал полномочный посол, то 30-го августа 1687 года по указу императора маньчжурские войска были вообще отведены из-под Албазина.
Теперь судьба Албазинского воеводства зависела от переговоров «великого полномочного посла» окольничего Федора Головина с китайскими послами. Китайское посольство прибыло для переговоров в Нерчинск 19 июля 1689 года в сопровождении корпуса сухопутных войск с громадным обозом, в котором находилось около 4-х тысяч верблюдов и 15 тысяч лошадей. А за четыре дня до этого под Нерчинск прибыла громадная армия и китайский флот на 76 военных судах, вооруженных пушками под руководством командующего маньчжурскими военными силами на Амуре. Войско расположилось на противоположном берегу реки от Нерчинска. Ф. А.Головин вначале не мог понять куда он прибыл: на мирные переговоры или на театр военных действий. 12-го августа произошла официальная встреча уполномоченных сторон.
Когда через несколько дней переговоры зашли в тупик, то китайцы устроили демонстрацию силы. 18-го августа на холмах, окружающих Нерчинск, появились китайские войска в полном боевом облачении и с оружием в руках отдельными полками двинулись по направлению к городу. В Нерчинске началась паника. Были спешно приняты меры к обороне: выкатили пушки, воздвигли баррикады из бревен, пригнали из окрестностей скот. Сам Головин с гарнизоном вышел из города, чтобы дать отпор неприятелю в открытом поле, поскольку Нерчинский острог «был очень мал и худ, и к воинскому промыслу безнадежен – многие бревна погнили…» После демонстрации военной силы и переговоры были продолжены.
Как видим, мирные переговоры велись в Нерчинске, фактически под дулами китайских пушек.
Кроме того, московским правителям было тогда не до Приамурья. Походы Василия Голицына по завоеванию Крыма 1686 и 1688-89 гг. закончились неудачей. В самой Москве шло противостояние между правительницей Софьей и сторонниками молодого Петра. (В сентябре этого же 1689 года он заточит Софью в монастырь).
29 августа 1689 года был подписан Нерчинский договор об установлении мирных отношений Российского государства с Цинской империей и границах. Граница определялась по реке Аргунь, по реке Горбица и далее к востоку по «Каменным горам» до верховьев реки Уд. Территория, расположенная на восток и на юг от реки Уд, т. е. все нижнее Приамурье и Приморье, была оставлена неразграниченной «до иного благополучного времени». Договор лишал права России на Амурские земли, которыми она владели почти 40 лет. Русским пришлось самим уничтожить два важных опорных пункта – Албазинскую и Аргуньскую крепости. Однако и маньчжуро-китайская сторона обязалась не заселять территорию Албазинского уезда. Самое интересное было то, что ни одна сторона не имела карт спорных территорий и толком не знала о чем шла речь. Земли в среднем и нижнем течении Амура (от реки Уды) не были разграничены. Территория оказалась нейтральной, а фактически – заброшенной и незаселенной почти на 150 лет.
В.П.Маслов «Русские на Дальнем Востоке»
