Первый поход на Амур
Открытие более короткого и удобного пути в край, щедро наделенный богатствами природы, взволновало многих людей. Инициатива нового похода в Приамурье исходила на сей раз не с воеводской канцелярии, а от частного лица — Ерофея Павловича Хабарова. Даурия с ее сказочными богатствами казалась ему землей обетованной, она сулила ему такие «добытки», которые киренское хозяйство никогда не смогло бы дать. С другой стороны, ему хотелось послужить «государеву делу» – присоединить богатый край к Русскому государству. И вот весной 1649 года Ерофей Хабаров отправился навстречу новому якутскому воеводе Дмитрию Андреевичу Францбекову, ехавшему из Москвы в Якутск. Встреча состоялась в марте в Илимском остроге, и воевода прочел челобитную, содержание которой поразил бы каждого: киренский хлебопашец просил доверить ему смелое и очень трудное предприятие — организовать экспедицию иа Амур. Причем набрать участников похода из промышленных и «гулящих» людей, снабдить их всем необходимым (продовольствием, платьем, снаряжением) вызывался сам Ерофей Хабаров. Речистый и напористый житель Лены своими рассказами о богатствах Даурии увлек Францбекова. «Наказная память», данная воеводой Хабарову, гласила, что Ярко Павлов сын Хабаров отпускается на государеву службу «на новую землю по Олекме реке, на князца на Лавкая да на Батогу и на его улусных людей» для призыва их «ласкою под государеву царскую высокую руку, чтоб они были в вечном ясачном холопстве вовеки неподвижны, и государев ясак соболи и лисицы с себя и с улусных людей давали государю по все годы безпереводно».
Ерофей Хабаров, испросив разрешение на поход, обязался было набрать 150 «охочих людей», однако согласились идти с ним в далекий край всего лишь 70 человек. Здесь были и рязанцы, и волжане, и черкасы (ссыльные украинцы), и поморы, в большинстве своем крестьяне, разоренные помещиками и приказными и от тягот жизни сбежавшие с насиженных мест, холопы, порвавшие с унизительной личной зависимостью, рядовые посадские люди, доведенные до отчаяния непосильными поборами, промышленные люди, искавшие новых богатых охотничьих угодий.
Все они называли себя покрученниками Хабарова, так как были наняты им на определенных условиях, скрепленных договором. Каждый из них должен был служить Хабарову три года, получая долю добычи на промыслах и во время похода («пополам и из трети»). Ерофей Хабаров ссужал их за свой счет «деньгами, и хлебными запасы, и суды, и ружьем, и зельем, и свинцом». Деньги были выданы им «на корм и на платье и на обувь на три годы всем». Если верить заявлениям самого Хабарова, то на «подъем» 70 человек он израсходовал огромную по тому времени сумму — три с половиной тысячи рублей (в переводе на золотую валюту XX века — 56 тысяч рублей).
Из сохранившихся документов видно, что значительную часть этой суммы киренский хлебопашец занял в счет будущих «добытков». «Государев наряд» (пушки свинец, порох, пищали, куяки), «железная рухлядья (котлы, косы, серпы, сошники, железо кричное), сукно были взяты им у казны с условием возмещения их стоимости по окончании похода. Большую сумму денег Хабаров получил и от самого Францбекова, опять-таки при условии возврата с процентами.
Экспедиция, организованная Ерофеем Хабаровым «на своих проторех» (т. е. на свои средства), по существу носила характер частного предприятия. И дело здесь не только в том, что она финансировалась лично самим Ерофеем Хабаровым, — главное, что в ее составе, вначале, не было ни одного служилого человека. Отряд состоял только из «гулящих» и промышленных людей. Все они действовали «без государева жалованья», однако, что особенно важно, полагали себя состоящими на «государевой службе» и имели четкие указания царской администрации о порядке присоединения Даурии к Русскому государству.
Первый поход на Амур начался осенью 1649 года. Вся эта ватага, объединенная волей Ерофея Хабарова, выступила из Якутска. С Лены участники похода поднялись на стругах по капризной и угрюмой Олекме. Путь был трудным: приходилось преодолевать многочисленные пороги и шивера. Поэтому уже на устье Тугира (приток Олекмы) люди были застигнуты заморозками. Здесь они провели короткую зимовку, после чего примерно в конце января 1650 года выступили вверх по Тугиру, с верховьев которого через волок перешли в верховья Урки (приток Амура). Могло быть это или в конце февраля, или в первой половине марта 1650 года.
С реки Урки начиналась земля князца Лавкая, а дальше, вниз по Амуру, располагались улусы других даурских князцов. Лавкаев город близ устья Урки произвел впечатление на Хабарова и его спутников. Обширные и светлые дома с большими окнами находились за крепостной стеной с башнями, подземными ходами и тайниками, ведшими к воде. В многочисленных ямах хранился большой запас хлеба. Само же поселение, выглядевшее неприступно, оказалось безлюдным. Гадая о причинах, побудивших жителей покинуть крепость, отряд двинулся дальше. Однако пустовали и второй укрепленный городок, являвшийся центром улуса зятя Лавкая, и третий.
Первыми представителями даурских племен, с которыми Ерофей Хабаров повел переговоры через толмача (переводчика), были сам Лавкай, его братья Шилгиней и Гильдега, зять и раб, прискакавшие к третьему городку во время кратковременной остановки отряда. Выяснилось, что дауры, получив сведения о походе против них якобы многочисленного русского войска, иокинули свои улусы. Ерофей Хабаров попытался растолковать Лавкаю, что он прибыл с мирными целями, но Лавкай оказался несговорчивым и ускакал обратно. В погоне за ним Хабаров через день добрался до четвертого, тоже оставленного жителями, городка, а на следующий день — и до пятого, расположенного па берегу Амура. Там нашли только одну старуху, оказавшейся сестрой Лавкая.
От этой женщины русские землепроходцы впервые узнали о напряженной политической ситуации, сложившейся в средней части бассейна Амура к середине XVII века вследствие, грабительских набегов маньчжуров. «Эта захватническая политика Маньчжурского государства, — отмечает Г. В. Мелихов, — угрожала самому существованию народов Дальнего Востока и выдвигала объективную необходимость их защиты и спасения».
Узнали хабаровцы и о том, что часть даурских родов откупалась от маньчжуров дорогими мехами предпочитая «принесение даров» поголовному ограблению и массовому угону пленных мужчин и женщин в «Богдойскую землю».
Проведав страну и собрав сведения о ней, Ерофей Хабаров убедился, что с небольшими силами подчинить Даурию невозможно. Поэтому он возвратился. В первом Лавкаевом городе, оставил свой отряд, а сам, приблизительно в апреле, отправился в Якутск, куда прибыл 26 мая 1650 года. Здесь он красочно рассказал о благодатном крае, предъявил и «чертеж» Лавкаевых городов и земли. Якутские воеводы сразу же отправили этот «чертеж» в Москву.
Одновременно в Москву, в Сибирский приказ, ушел и обстоятельный отчет о первом походе Ерофея Хабарова в Даурию. В конце «отписки» со слов землепроходца сообщалось следующее: «А будет изволишь государь, послать на князя Бокдоя своих государевых ратных людей, и надобно, государь, ратных служилых людей тысяч с шесть… А только, государь, они, даурские князцы, тебе, государю, учинятца сами своею волею покорны или твоею государевою грозою под твою государеву высокую руку приведены будут, и заведуца тут в Даурской земле пашни и тебе, государю, будет прибыль большая, и в Якуцкой, государь, остра хлеба присылать будет не надобно, потому что де и Лавкаева города с Амура реки через волок на Тугирь реку в новой острожек, что поставил Ярко Хабаров, переходу тойко со сто верст, а водяным путем из того Тугирского острожку на низ Тугирем рекою и Олекмою и Леною до Якуцкого острогу поплаву на них только две недели; а чаять, государь, что та Даурская земля будет прибыльнее Лены, а сказывал он, Ярко, нам, холопем твоим, что и против всей Сибири будет место в том украшено и изобильно».
