Архивы категории: Дальневосточные писатели

Григорий ХОДЖЕР

   Григорий ХОДЖЕР

   Григорий Гибивич Ходжер (1929—2006) родился в семье рыбака и охотника в селе Верхний Нерген (ныне Нанайский район Хабаровского края) 5 апреля 1929 года. В молодости учился жестяному делу, был секретарём сельсовета, работал в рыболовецкой бригаде. В 1956 году окончил исторический факультет ЛГПИ имени А. И. Герцена.

   Первые произведения Ходжера были напечатаны в 1953 году. Отдельным изданием сборник его рассказов «Первые сдвиги» вышел в 1958 году. Его перу принадлежат повести «Чайки над морем», «Эморон-озеро», «Правнук Дерсу Узала», «Последняя охота», «Какого цвета снег?», «Гайчи», «Пустое ружье», «Квартира с видом на Амур» и другие. Нанайцам-фронтовикам посвящена документальная повесть «Найхинцы». В трилогии «Амур широкий» показана жизнь нанайцев в период с конца XIX века до середины 1930-х годов. Также Ходжер является автором ряда произведений для детей. Он активно собирал и публиковал нанайский фольклор, составлял сборники литературных произведений народов Дальнего Востока СССР.

Андрей ТЕРЕНТЬЕВ

Андрей ТЕРЕНТЬЕВ

   Далеко уже не новой постройки, но еще достаточно прочный деревянный мост сгорбатился через узкий овраг. Внизу лениво шевелился мутный ручей. Колесный трактор переехал мост, но, не осилив небольшого подъема, заглох на полпути. Трактор отдернули тягачом в сторону, и он уже не мешал проезду, но около него толпились артиллеристы. В стороне, в позе международных наблюдателей, стояло несколько офицеров.

Николай НАВОЛОЧКИН

Николай НАВОЛОЧКИН  Из «Дневника памяти»

Из «Дневника памяти»

СТАРИК

Бродит по дому, поскрипывая половицами, старик. Отражается то в старом самоваре, то в потемневшем зеркале. В него смотрелись когда-то и отец его, и мать. «Господи, — думает дед, хотя до сих пор не знает, верующий он или нет. — О, Господи, может, помнит их молодыми это стекло в самодельной рамке. Помнит, как на их лицах появлялись морщины, а в волосах седина. И я виноват в каких-то из тех морщин».

И он сам смотрелся в это зеркало еще в пилотке, а под той солдатской пилоткой полный комплект волос, не то что нынче. А на груди гимнастерки с сержантскими погонами — орден Красной Звезды, медали, нашивки о ранениях. Смотрел с надеждой, как и все победившие врага в той Великой Отечественной. Тогда, казалось, даже сам весенний ветер был пропитан надеждой…

Дед вздыхает: совсем недавно, в самом конце века, и двадцатого, и своего, он догадался, что стар… До этого, когда заговаривали о годах, только отшучивался: «А я не помню, то ли мне 79, то ли 97 — цифры те же». Да и не чувствовал себя стариком. Может, зеркало виновато?

Самое же интересное, что старик этот — я сам.

Всеволод ИВАНОВ

Исход

Всеволод ИВАНОВ Исход

    Я приехал во Владивосток в снежном, сыром марте 1921 года, поселился в «Версале», на верхнем — «птичьем» — этаже.

   Этот первый «съезд несоциалистического населения Дальнего Востока» состоялся, если не путаю, в довольно легкой постройке цирка, переделанного из шапито. Скудно запечатлела это событие моя память. Но когда-нибудь «монах трудолюбивый» перероет архивы, оберегаемые попечением милых дам, чихнет от пыли над подшивками газет, связанных старыми шнурками от ботинок, развернет выцветшие страницы. Увидит там помолодевших старцев и узнает, что происходило тогда на Дальнем Востоке.

   Мы чувствовали тогда себя как бы на пятачке суши, а огромный айсберг России сполз с берега, всплыл и дрейфовал, разрывая артерии времени, по которым циркулирует горячая кровь планеты Земля. И вот на Дальнем Востоке оказалось возможным не только говорить об этом разрыве, но и попытаться наложить швы на раны.