100 тысяч Иннокентия Пьянкова

100 ТЫСЯЧ ИННОКЕНТИЯ ПЬЯНКОВА

   Их было четверо — братьев Пьянковых. Как и положено в таких случаях, в чем-то братья разнились, в чем-то отличались. Старший Пьянков, Иннокентий Павлинович, 18-летним студентом Петербургского университета участвовал в уличном шествии — движении за освобождение Веры Засулич. Его арестовали, посадили в дом предварительного заключения и после недолгого разбирательства административным порядком выслали в Архангельскую губернию.

   100 ТЫСЯЧ ИННОКЕНТИЯ ПЬЯНКОВАСсылка не охладила юношеский пыл бывшего студента. Пользуясь не очень строгим полицейским надзором, он, «не спросясь», сумел вернуться в Петербург, разыскать товарищей, которые порекомендовали его организации «Черный передел». Цели и задачи ее он усвоил лишь тогда, когда вновь оказался в тюрьме после провала тайной типографии, в работе которой играл в общем-то случайную роль. Дело повернулось так, что Иннокентий Пьянков, сын вполне благонадежных родителей, оказался участником самого большого политического судебного процесса, хотя и не самого громкого, так называемого дела 193-х. Готовился он с размахом, одних подозреваемых в противогосударственных деяниях насчитывалось свыше 200 человек из 37 губерний. Предварительное следствие продолжалось почти четыре года (1873—1877 г.г.) и в этом отношении не имело прецедента в практике российского судопроизводства. Разобраться в массе смутьянов было непросто, поэтому кто-то из светил юриспруденции подал мысль о разделении людей на две группы. К первой отнесли тех, кто подозревался в принадлежности к нелегальным организациям, имеющим цель свергнуть существующий государственный строй и своими действиями активно этому содействовать. Вторую группу составили лица, недовольные политическим строем, занимающиеся пропагандой, распространением запрещенной литературы, составлением и печатанием прокламаций, хозяева явочных квартир и прочие «просвещенцы» и «пособники». Пьянкова, исповедовавшего идеалы крестьянского коммунизма, который может наступить без топоров и кинжалов, занесли во вторую группу.

   Следствие, как подчеркивал советский исследователь Н. А. Троицкий, «страшно затягивалось», «арестованные томились в жутких условиях одиночных казематов, теряли здоровье». К началу суда едва не половина обвиняемых покушалась на самоубийство или была близка к умопомешательству. Процесс-монстр, по определению одного из современников, продолжался свыше трех месяцев. Подсудимые, среди которых были С. Синегуб, Е. Брешко-Брешковская, А. Желябов, С. Перовская и другие революционеры с будущей громкой известностью, «за исключением единиц, держались гордо и смело». Несмотря на старание, судьи оскандалились: из 193 подсудимых только 28 человек приговорили к каторжным работам, 39 — к ссылке, а большинство — 126 человек — оправдали. В это большинство вошли А. Желябов и С. Перовская, которых после прочтения приговора освободили из-под стражи. И. Пьянкова приговорили к ссылке в Сибирь.

   Человек не знает, где найдет и где потеряет. В ссылке умер его сопроцессник — Квятковский, его молодая жена Екатерина Алексеевна осталась с двумя малютками почти без средств. Движимый не столько вспыхнувшей любовью к молодой женщине, сколько острым чувством сострадания к болезненным девчушкам, И. Пьянков женился.

100 ТЫСЯЧ ИННОКЕНТИЯ ПЬЯНКОВА

   100 ТЫСЯЧ ИННОКЕНТИЯ ПЬЯНКОВАБратья не пошли по пути старшего брата. Михаил Павлинович, как и другие, получил в наследство от отца «весьма умеренную» сумму денег и, не терзаясь мыслями о переустройстве государства, отправился «на разведку» в Николаевск-на-Амуре. Другой братец обосновался во Владивостоке. Осмотревшись, М. Пьянков установил слабейшее звено в хозяйственно-экономической цепи северного города — снабжение населения водкой оставляло желать лучшего. М. Пьянков взял у города казенный откуп. Предшественников отпугивал налог с оборота, и они предпочитали уклоняться от него — завозили товар эпизодически. Пьянков стал водочным монополистом, верно рассчитав, что, в отличие от всех других товаров, алкоголь всегда пользуется спросом. В то же время как предприниматель он считался с законом — в национальных селениях водкой не торговал и кабаков в них не открывал.

   100 ТЫСЯЧ ИННОКЕНТИЯ ПЬЯНКОВАНеплохо пошли дела и у Владимира Пьянкова, который обосновался во Владивостоке. К концу 1880-х годов каждый из братьев стал купцом 1-й гильдии, по предложению Михаила усилия были объединены — так обра­зовался торговый дом «М. Пьянков и братья». По указу Екатерины II ранг гильдии определялся размером капитала: 3-я гильдия — купец с капиталом от 500 до 1000 рублей, 2-я гильдия — от 1000 до 10 000 рублей и 1-я гиль­дия— свыше 10 000 рублей. Дела круто пошли вверх, когда в 1893 году М. Пьянков построил и запустил около села Никольского винокуренный завод с 40 рабочими. Торговый дом Пьянковых стал монополистом в производстве спирта высшей очистки в Приамурском крае. Дом открыл несколько бакалейных магазинов.

   Иннокентий Пьянков перебрался в Благовещенск, где братья поручили ему заведовать филиалом торгового дома. Сами они возбудили ходатайство о разрешении компаньону в интересах торгового дома поселиться в Хабаровске, ручаясь за его благонадежность. Пока бюрократическая машина неторопливо пережевывала бумаги, былой бунтовщик развернул торговлю не хуже закоперщика и распорядителя торгового дома Михаила Павлиновича. Но вряд ли дела так круто пошли бы в гору, если бы не супруга Екатерина Алексеевна, которая из наивной институтки с испуганными глазами обратилась в вечно недовольную, дрожащую над детьми, вздорную женщину, под каблуком которой оказался мягкий и уступчивый Пьянков. Она буквально внушила ему мысль о необходимости расширить дело, чтобы не пойти по миру и не плодить нищих детей. В Благовещенске, по воспоминаниям Д. Г. Дейча, Иннокентий Павлинович «пользовался общим расположением… был идеалистически настроен», но через несколько лет стал «владельцем двухэтажного особняка на набережной Амура». Его драгоценная супруга, бесспорно, была сродни пушкинской старухе из «Сказки о рыбаке и рыбке». Она насела на главного распорядителя дома — М. П. Пьянкова, который из Николаевска перебрался в Хабаровск, и тот сумел добиться разрешения для брата поселиться в центре генерал-губернаторства. Областной город Екатерину Алексеевну уже не устраивал.

100 ТЫСЯЧ ИННОКЕНТИЯ ПЬЯНКОВА

   С его появлением было связано открытие в Хабаровске писчебумажного и книжного магазина. Дело это было не очень прибыльное, но зато принесло моральное удовлетворение. Братья в глубине души понимали, что своей водочной торговлей они не улучшают нравственность амурских жителей. Книжный магазин сразу позволил общественности отнести братьев Пьянковых к просветителям.

   Справедливости ради надо сказать, что вопреки фамилии братья Пьянковы испытывали если не отвращение, то равнодушие к алкоголю и вполне искренне удивлялись той зависимости от него, которая выражена у многих людей. Трудно сказать, то ли чувствуя некоторую вину, то ли от большого сердца, то ли из других соображений, но Пьянковы щедро жертвовали на общественные и прочие нужды. Подсчитано, что в 1893—1898 годах Михаил Павлинович, в чем уверяла газета «Приамурские ведомости», ежегодно жертвовал до 30 тысяч рублей. В феврале 1898 года его избрали почетным смотрителем Николаевского городского училища. Было за что — на его строительство и открытие при нем вдобавок бесплатной читальни М. П. Пьянков пожертвовал 50 тысяч рублей. Более крупных пожертвований в истории Николаевска-на-Амуре не было.

   Благотворителем слыл и Владимир Павлинович, который любил посещать собрания Общества изучения Амурского края, проявлять какое-то сопричастие к нуждам науки. Поводов было предостаточно. Узнав, что председатель общества, в сущности, не очень богатый чиновник Ф. Ф. Буссе на свои средства устроил во Владивостоке в 1889 году научную станцию для препарирования морских животных, Владимир Павлинович презентовал бочонок спирта. Довольный, что продукция винокуренного завода нужна науке и медицине, Пьянков систематически безвозмездно передавал лечебницам, у которых каждая копейка была на счету, спирт высшей очистки.

100 ТЫСЯЧ ИННОКЕНТИЯ ПЬЯНКОВА

   Иннокентий Павлинович также частенько жертвовал, но не столь демонстративно, как его брат Михаил Павлинович, поскольку Екатерина Алексеевна была скуповата. Лишь, когда брат умер и главным распорядителем торгового дома стал Иннокентий Павлинович, а состояние перевалило за миллион, в Екатерине Алексеевне проснулось тщеславие. Увидев в газете свою фамилию, она приходила в хорошее настроение. К старости она стала богомольной, ежедневно ходила в церковь, в ближайшую от дома — Иннокентьевскую, взяла на себя часть хлопот, связанных с открытием в приходе школы на средства мужа. В 1900 году И. П. Пьянкова избрали попечителем этой школы, одновременно он состоял в Хабаровском церковно­городском попечительстве, был членом Нижне-Амурского отделения Благовещенского епархиального совета. Еще раньше, в 1898 году, его избрали в правление Хабаровского окружного общества спасания на водах, а в следующем году он вошел в состав правления общества дешевых столовых. Незадолго до русско-японской войны городская дума присвоила Иннокентию Павлиновичу звание почетного гражданина Хабаровска.

100 ТЫСЯЧ ИННОКЕНТИЯ ПЬЯНКОВА

   В 1907 году разразился скандал. В хабаровском книжном магазине торгового дома Пьянковых, расположенном на Муравьев-Амурской улице, продавали запрещенные книги. Невероятно! Неслыханно! В торговом зале открыто лежали произведения Писарева, Чернышевского, Шевченко и бог знает кого еще. Запрещенная литература была и на складе магазина, но в небольшом числе экземпляров, ибо книги пользовались спросом. Военный губернатор В. Е. Флуг, который уже прославился тем, что в январе 1906 года устроил во Владивостоке повторение «Кровавого воскресенья», пришел в ярость. Подумать только! В центре высшей администрации Приамурского края открыто торгуют запрещенной литературой. Последовало грозное: «А подать сюда Ляпкина-Тяпкина!» И. П. Пьянков и куратор книжного магазина И. П. Емельянов предстали пред очами крайне раздраженного генерала.

   Концов найти не удалось. В заказе, отправленном в петербургский книжный склад госпожи А. М. Калмыковой, судя по копии, значились разрешенные к продаже издания Сытина, Павленкова, Вольфа, а также просьба прислать «новейшую литературу по политической экономии, философии, ныне вошедшую в моду». Прислали почти все поименованное в заказе, а также «новейшую литературу». В партии наличествовали книги Белинского, Чернышевского, Степняка и прочих авторов, но старший продавец не сличил их со списком запрещенных книг, а куратор И. Емельянов, не вникая в существо реестра, подписал полученные книги к продаже.

100 ТЫСЯЧ ИННОКЕНТИЯ ПЬЯНКОВА

   Губернатор с недоверием выслушал владельцев книжного магазина, взял слово о невыезде за пределы края, выругавшись по случаю упразднения Сахалинской каторги. Он снесся с Петербургом, но столичным жандармам, видимо, недосуг было заниматься, по их понятию, чепуховым делом, поэтому В. Е. Флуг применил «меры к пресечению» в пределах его полномочий. Движимый сентенцией «дыма без огня не бывает», а также стремлением одним выстрелом убить двух зайцев, генерал наказал почетного гражданина города Хабаровска. 19 июля 1907 года «Приамурские ведомости» сообщили изумленным читателям, которые не знали, какому слуху верить, о том, что военный губернатор генерал Флуг приказал «за нахождение в книжном магазине братьев Пьянковых в Хабаровске разных печатных изданий, принадлежащих к числу запрещенных, подвергнуть хозяев штрафу 3000 рублей». Одним «зайцем» Флуг демонстрировал доказательство своей непримиримости по отношению к нарушителям закона независимо от того, к какому сословию они принадлежат, а вторым «зайцем» были деньги, солидный процент отчисления от штрафа, в которых весьма нуждалась осведомительная служба. Рассказывали, что о крупном штрафе Флугу намекнули, о чем он сам и не додумался бы, намереваясь упечь Пьянкова в крепость.

100 ТЫСЯЧ ИННОКЕНТИЯ ПЬЯНКОВА

   Дети подрастали. Первенец Иннокентий характером пошел в мать. После окончания Хабаровского реального училища он поступил в Томский технологический институт, но оставил учебу и вернулся домой. Политика совершенно не интересовала его, но зато роль одного из управляющих торгового дома Пьянковых вполне удовлетворила. Во время войны с Японией супруга Пьянкова с дочерьми-гимназистками уехала в Москву, сам он из патриотических побуждений остался в Хабаровске, много жертвовал в пользу раненых и семей, потерявших кормильца. Сын добровольцем ушел на фронт, участвовал в бою под Тюренченом, где его серьезно ранили и едва не взяли в плен. Он попал в один из хабаровских госпиталей, откуда отец привез его домой лечиться.

   Зимой 1908 года Иннокентий Павлинович передал дела сыну и навсегда оставил Хабаровск, в котором прожил почти четверть века, переехав в Москву.

   Отъезд получился эффектным. И. Пьянков распорядился перечислить на счет Хабаровской городской управы 100 тысяч рублей на строительство и первичное обзаведение высшего технического института. На Дальнем Востоке, а именно во Владивостоке, есть первый и покамест единственный институт — Восточный. Второй же должен открыться в Хабаровске — технический.

100 ТЫСЯЧ ИННОКЕНТИЯ ПЬЯНКОВА

   Сто тысяч — это сумма. Городская дума образовала комиссию для изучения вопроса, но жертвователь так и не дождался воплощения в жизнь своей идеи. В ноябре 1911 года Пьянков умер. В Хабаровске отслужили панихиду, выслали деньги на венок, пожурили училищную комиссию за медленное рассмотрение вопроса об открытии технического института.

   Делами торгового дома в Хабаровске заправлял Иннокентий Иннокентьевич Пьянков, а в Никольск-Уссурийске обосновался его двоюродный брат, сын В. П. Пьянкова. У него, кроме завода, была ферма пятнистых оленей. Осенью 1913 года он завез к себе на заимку 65 животных, отловленных на острове Попова. В газетах сообщалось, что Пьянков-младший затеял «рациональное разведение ценного, но исчезающего животного». Под рациональным подразумевалось облегчение в заготовке целебных пантов благородных оленей.

100 ТЫСЯЧ ИННОКЕНТИЯ ПЬЯНКОВА

   И тот и другой Пьянковы продолжили традицию отцов — жертвовать на сирот, на школы, на церковь, на помощь неимущим, на богадельни и прочее, прочее. Нужд в Российской империи было хоть отбавляй. С осени 1914 года все они перекрылись войной — великим народным бедствием. Она, война, покамест набирала силу, но уже требовала немалых жертв. 25 октября 1914 года И. И. Пьянков всю дневную выручку своего торгового дома вместе с пожертвованиями покупателей, более 2 тысяч рублей, передал Приамурскому комитету по оказанию помощи раненым, больным и увечным воинам и их семьям. Помощь Пьянкова была ощутимой, председательница комитета М. М. Гондатти через газету «Приамурье» лично поблагодарила его за доброе дело.

   В январе 1917 года председатель хабаровской училищной комиссии С. С. Бабиков собрал совещание, на котором обсуждался проект открытия политехнического института, учреждаемого на средства покойного И. П. Пьянкова. Говорили, что нужно предусмотреть факультет инженеров путей сообщения, а также горных инженеров. Городская управа готова отвести под стройку участок по улице Тихменевской.

   Меньше чем через год новая власть — Дальсовнарком — национализировала все банки и частные капиталы, в их числе и вклад И. П. Пьянкова. А первым техническим институтом в Хабаровске стал институт инженеров железнодорожного транспорта. Он открылся в 1939 году, спустя почти 30 лет после смерти Иннокентия Павлиновича Пьянкова.

100 ТЫСЯЧ ИННОКЕНТИЯ ПЬЯНКОВА

1 комментарий к “100 тысяч Иннокентия Пьянкова”

Оставить комментарий

Ваш email не будет опубликован. Обязательные поля отмечены *

Вы можете использовать это HTMLтеги и атрибуты: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <strike> <strong>